Мэддокс смеется, и сокращение его мышц практически доводит меня.
— Это не помогает. — Делаю глубокий вдох, чтобы не кончить раньше времени.
— Я подстрахую, — ухмыляется он. И просунув руку между нами, начинает себе дрочить.
Уронив голову ему на плечо, я начинаю двигать бедрами короткими и неглубокими толчками. Хочется закрыть глаза, чтобы продлить этот момент, но я не могу оторваться от потрясающего вида на руку Мэддокса, скользящую вокруг члена. Он работает запястьем и пальцем размазывает предъэякулят от головки вниз к основанию члена; и так снова и снова. Если бы я не собирался взорваться сию секунду, мог бы наблюдать за этим часы напролет. Большим пальцем Мэддокс еще раз проводит по головке собирая капли предэякулята, и подносит палец к моим губам. Как же мне нравится ощущать его вкус.
Я подаюсь бедрами вперед сильнее и набираю темп.
— Этот угол, — стонет он. — Я собираюсь… — Его слова перерываются настигшим оргазмом. Задница Мэддокса стискивает мой член, и я рычу, толкаясь сильнее преследуя свое удовольствие. Я не в силах продолжать, но и не хочу, чтобы это заканчивалось. Идеальная дилемма.
Мои ноги практически не держат нас, когда я, наконец, вздрагиваю, а задница Мэддокса доит мой член. Мэддокс хватается за мои плечи, пока я толкаюсь в него последние несколько раз. Наконец успокоившись, я не чувствую рук, ноги дрожат, а в правом подколенном сухожилии болевые ощущения.
— Бля, думаю, я что-то потянул.
— Если секс не вызывает травмы, это не весело.
Я выскользнул из него и практически уронил, но Мэддокс быстро обрел равновесие, стоило ногам коснуться кафеля.
— Надо ополоснуться и валить.
Мы моемся так быстро, как только можем, и через пять минут выскакиваем за дверь, но Уайет живет на Верхнем Вест-сайде, около Колумбийского, поэтому когда мы добираемся туда, то опаздываем на сорок пять минут. Это не имеет большого значения, учитывая, что наши сборища всегда спонтанны, но увидев, как я сейчас хромаю, благодаря возне в душе, все точно догадаются о причине.
— Чья это квартира? — интересуется Мэддокс.
— Уайета. Блондин, длинные волосы.
— А, серфер-аналитик.
— За исключением того, что он не занимается серфингом. Ну, и не думаю, что аналитикой тоже. Вообще не понимаю, кем он работает.
Дом Уайета настолько старый, что домофон работает как коммутатор, только для того, чтобы хозяева знали, что к ним пришли. Дабы гости попали внутрь, кто-то должен выйти и открыть дверь, поэтому я нажимаю номер квартиры и жду.
— Я должен сразу предупредить тебя, что сегодня вечером вокруг будут люди, а Уайет живет в однокомнатной квартире, так что, скорее всего, кто-то будет постоянно подслушивать.
— Намекаешь на то, что я не смогу удержать язык за зубами по поводу того, что ты получил травму, пока трахал меня в душе?
Я вздыхаю, а Уайет хохочет. Конечно, ему приспичило открыть дверь в середине предложения Мэддокса.
— Эй, Ноа, — кричит Уайет через коридор в сторону своей квартиры на первом этаже. — Ты должен мне двадцать баксов.
Щеки Мэддокса залило румянцем.
— Я никогда не открою рот снова.
Нахмурившись, я зыркнул на Уайета.
— О чем это ты балаболишь?
— Пари на двадцатку, бьюсь об заклад, что Мэддокс был снизу. А Ноа считает, что он слишком натурал для этого.
— Э-э… — Мэддокс открывает рот, но оттуда не выходит больше ни слова.
Я пожимаю плечами.
— Ну, если они делают ставки на тебя, значит, ты им и правда нравишься, — объясняю я.
— Хорошо? Спасибо, наверное?
Столовая и кухня Уайета крошечные, поэтому он превратил спальню в большую гостиную, — во всяком случае, для Нью-Йорка, — поставив в углу кровать-чердак.
Ребекка и Скайлар расположились на одной половине кушетки, а Ноа и Арон уселись на полу рядом. У Ноа и Арона странные отношения, но парни отказываются говорить об этом с кем-либо. Скорее всего, они пару раз переспали, но всё отрицают.
Мы с Мэддоксом уселись на диван рядом с девушками.
— Теперь ты один из нас, — говорит Скайлар Мэддоксу.
— Один из вас? — спрашивает он.
— Дэймон сказал Ребекке, она сказала мне, ну а я — всем остальным, что вы двое теперь официально пара. А это значит, что ты один из нас.
— Один из нас. Один из на-а-ас, — нараспев подхватил Ноа.
— Можете ли вы просветить меня на счет секретного рукопожатия? Если нет рукопожатия, мне это не интересно.
— Вот тебе рукопожатие, — говорит Ноа и толкает его.
Мэддокс смеется. И я рад, что он нормально воспринимает приколы Ноа. Иногда он раздражает окружающих. Хотя, думаю, бо́льшую часть времени делает это целенаправленно, чтобы отсеять лишних людей.
Нет на свете никого, с кем мне было бы комфортнее, чем с ними, включая собственную семью. И Мэддокс легко сюда вписывается. Мы сидим там всю ночь, подначивая и обзывая друг друга, и все явно одобряют и любят Мэддокса. И, похоже, я тоже.