— Да кто его знает, — бормочет Мэддокс.
— Хочешь лечь в постель?
— Предупреждаю, я слишком пьян, чтобы «встать».
Я расхохотался.
— Я имел виду спать.
— Ммм, звучит отлично.
ГЛАВА 21
Мэддокс
Кряхтя, как старик, я вытаскиваю свою задницу из спальни. Звуки, вырывающиеся из моего рта, можно сравнить с ревом ищущих кормежку зомби.
— Больше никогда не пойду тусить со Стейси и Джулианом, — ворчу я.
Смех Дэймона доносится из кухни, но долбит по ушам так, словно из громкоговорителя рядом, и я болезненно морщусь.
— Кофе? — спрашивает Дэймон.
— Капельницу.
Он еще громче заливается смехом. Тьфу. Захожу на кухню, и нахожу Дэймона, сияющего ослепительной улыбкой.
— Каким образом в двадцать три года можно чувствовать себя с похмелья, как сорокалетний?
— Может быть потому, что кое-кто выпил практически бассейн алкоголя? И даже не говори мне «я больше никогда не буду пить». Мы оба знаем, что будешь.
— Наверное, — очень медленно киваю я.
— Итак, нам нужно поговорить о прошлой ночи? — тихо спрашивает Дэймон, и я на секунду начинаю волноваться о том, что мог натворить, раз это подлежит обсуждению, но потом вспоминаю.
— Дерьмо. Я вел себя как неуверенный осел, не так ли? Я не имел в виду... я имею в виду, я... Черт, я не знаю, что сказать. Не хотелось волноваться об этом, но я был пьян, и Джулиан сказал все это дерьмо о том, что я похож на Эрика...
Дэймон обнимает меня.
— Теперь ты протрезвел, и я скажу это снова. Ты — не Эрик. Помни, что мы с ним не близки со средней школы. Мы поддерживали видимость для наших семей, но это всё. Они думают, что мы были неразлучны вплоть до инцидента с поцелуями, но это неправда. Между мной и Эриком не было ничего, с тех пор как я признался ему, что гей. Да, мы все еще оставались друзьями, но не такими, как раньше.
— Значит, тебе будет все равно, если я скажу, что он отменил свадьбу?
Дэймон отшатнулся.
— Он что?
Я пожимаю плечами.
— Джулиан сказал, что после того неловкого ужина, его брат отменил свадьбу, вернулся в Нью-Хейвен и устроился на работу к одному из своих друзей по Йельскому университету. Говорит, Эрик зарыл голову в песок.
— Это то, что у Эрика получается лучше всего, — говорит Дэймон. — Слушай, было время, когда я заботился о нем и жалел, он же думал только о себе. Я не хочу, чтобы он страдал, но и не хочу больше участвовать в его жизни. На самом деле, если бы ты чем-то напоминал мне Эрика, было бы отстойно, после того, как он поступил.
— Ты уверен? — отведя взгляд, спросил я.
— Ты реально считаешь, что если бы ты мне не нравился, то мы бы ужились последние несколько недель в этой дерьмовой квартире?
Да, эта квартира реально дерьмовая.
— Не могу дождаться, когда вернусь в свой душ. И на кухню.
Дэймон поджимает губы.
— И правда.
— Не пойми меня неправильно. Я более чем благодарен за то, что ты позволил мне остаться здесь, но я готов вернуться в собственную квартиру.
— Разумеется. — Отступив назад, Дэймон прислоняется к кухонному островку. — Как продвигается лечение Чери?
— Она звонила вчера, говорит, что врачи наконец-то стабилизировали ее состояние. Тетушка на идеальном коктейле из препаратов от склероза и лекарств от тошноты. Ко вторнику она съедет из моей квартиры. Я собирался сообщить тебе прошлой ночью, но, очевидно, был сосредоточен на других вещах.
— Например, как напиться с моей сестрой. — Его тон стал холодным.
— Приоритеты, — шучу я, пытаясь сломать внезапный лед, образовавшийся между нами.
— Итак, ты уезжаешь, — констатирует Дэймон, скрестив руки на груди.
— Да, но только во вторник. У нас еще есть выходные. Если только...
Его брови заинтересовано взлетают.
— Если только?
— Ты ведешь себя странно. Хочешь, чтобы я свалил раньше? Я знаю, что задержался дольше, чем был наш первоначальный уговор, но…
Лицо Дэймона напряглось.
— Причина не в этом… ну… забудь. У нас есть время до вторника. Мы должны использовать его по-максимуму. Когда похмелье отпустит.
Я слишком мучаюсь с бодуна, чтобы пытаться расшифровать изменения в его поведении.
— В чем дело? Просто скажи мне.
— Я был… — Дыхание Дэймона сбивается, и следующие слова он буквально выпаливает. — Я надеялся, что ты останешься.
Тупо уставившись на него, я задаюсь вопросом, правильно ли расслышал.
— Останусь? — прокашливаюсь я, в горле словно застрял кусок ваты.
— Черт, я тебя взбесил. — Подведя меня к дивану и усадив, он продолжил: — Это слишком рано. Я знаю.
Мой рот забыл, как функционировать.
— Мэдди, все в порядке. Забудь, что я сказал.