— Ничего против них не имею. Но, это... наверное, хорошо, что Эрик не придет. Дэймону это сегодня не нужно.
— Я до сих пор не понимаю, почему он нам ничего не сказал, — говорит Генри.
— Ты же знаешь, каким чрезмерно заботливым может быть Дэймон. Он не хотел, чтобы с Эриком обращались как с плохим парнем за то, что он совершил ошибку.
— Это не значит, что Эрик поступил правильно, — говорит Стейси.
— Я этого и не говорил, но мне все равно жаль его.
— Давай не будем вдаваться в полемику, — говорит Синди. — Мы здесь, чтобы отпраздновать большое событие.
Мы со Стейси следуем за ее предками в толпу, чтобы найти места.
— Ты ведь это не всерьез, правда? — шепчет она.
— О жалости к Эрику? Серьезно. Я легко принял свои чувства к Дэймону, но все равно сначала боролся с ними: ставил штампы и пытался найти определения. Я понимаю, откуда это идет, но это не дает Эрику права вести себя как хер, и если он снова приблизится к Дэймону, мне, возможно, придется прибегнуть к насилию.
— Ты и насилие? Окей, — усмехается Стейси.
— У меня своя форма жестокости. Я заставлю тебя сделать все за меня. Ты — моя маленькая бойцовская собачка. — Обняв ее за плечи, я дал ей небольшой щелбан.
— Будь осторожен, или я обращу свою жестокость против тебя.
— Никогда. Ты меня любишь.
— Знаю. Я счастлива, что ты есть в моей жизни.
— Но? — недоверчиво прищуриваюсь я.
— Никаких но. Ты — мой лучший друг, — произносит Стейси, и на ее глаза наворачиваются слезы.
— Ты что, при смерти?
Она пихает меня.
— Я что, не могу быть серьезной время от времени?
— Нет.
— Как бы то ни было, я снова тебя ненавижу.
— А вот это моя Стейси.
Мы слушаем вступительную речь и ждем целую вечность для того, чтобы увидеть, как Дэймон выйдет на сцену. У меня свело ногу, ее пронзало будто тысячами иголок снова и снова. А Стейси лишь потешается над моей болью. Да уж, она и правда любит меня. Но не так сильно, как парень, получающий сейчас диплом. Моя гордость за Дэймона могла бы посоперничать с родительской.
— Подожди чуток, — говорит Стейси.
Беспокойство начинает вытеснять из меня чувство гордости.
— Что ты задумала?
Она одаривает меня широченной улыбкой.
— Стейси…
Дэймон пересекает сцену, чтобы принять диплом, а вокруг все словно в замедленной съемке. Это похоже на сцену из фильма, где герой знает, что должно произойти, но не может остановить происходящее.
Конфетти-пушка стреляет раньше времени.
Стейси подпрыгивает и хлопает в ладоши. Она не видит то, что вижу я. Пушка расположена слишком близко к сцене. Да, она стреляет конфетти, но если прибавить сильное давление, то бумага будет весить, как бейсбольный мяч. И эта масса прилетает в голову моего бойфренда.
Стейси бледнеет, когда ее брат падает на сцену. По аудитории проносятся ахи и вздохи, а я пробираюсь через толпу, чтобы добраться до него.
Дэймон в полной отключке.
— Детка, — говорю я в отчаянии. Странно, я никогда не зову его деткой — это фишка Дэймона — но в панике это слово выскользнуло изо рта.
Я кладу ладонь ему на щеку. Дэймон стонет и льнет к моей руке, но не открывает глаз.
— Кто-нибудь, вызовите скорую, — говорю я.
— Скорую помощь? — сипит рядом Стейси. Очевидно, она бежала за мной.
— Что ты творишь? — кричу я на нее.
— Это была... это была шутка. Я заплатила парню, чтобы он выстрелил конфетти пораньше, когда Дэймона позовут. Но все пошло не так, как должно...
— Черт бы тебя побрал, Стейси.
— Я в порядке, — говорит Дэймон, внезапно очнувшись и пытаясь сесть. — Но все вращается. — Он падает на спину и снова закрывает глаза.
— Бля, у него, наверное, сотрясение мозга, — говорю я.
По прибытии парамедиков, что, по моему мнению, занимает слишком много времени, я без колебаний забираюсь в карету скорой помощи с Дэймоном. Он то теряет сознание, то снова приходит в себя, жалуясь на яркий свет каждый раз, когда открывает глаза.
Как только мы добираемся до больницы, они забирают его на компьютерную томографию, а меня отправляют в зал ожидания.
Как бы нелогично и эгоистично это ни было, все, о чем я могу думать — это то, что мы с Дэймоном пропустим хоккейный матч сегодняшним вечером. Я собирался сделать ему сюрприз и, наконец, познакомить с шурином — хоккейным богом, или как там его.
Достав телефон, я пишу смс сестре о том, что случилось, давая знать, что мы пропустим игру, но клан Кингов входит в зал ожидания, прежде чем приходит ее ответ.
И Стейси, впервые с тех пор, как мы с ней знакомы, выглядит сконфуженной.
— Мне очень жаль. Все должно было быть не так. Это должно быть что-то вроде «Ура, Дэймон!» Никому больше не устраивали салют, когда вызывали на сцену. Я хотела порадовать его.