– Ну, хорошо, предположим, нашли мы оружие, начали вырезать, а из раны – огонь. И что мне с ним делать? – дракон нахмурился.
– Знаю. Нам нужны перчатки…
– Да какие ж перчатки такое выдержат?
– Перчатки из кожи дракона выдержат… – поначалу Ульрик остолбенел, для него это прозвучало примерно так же, как если бы дракон предложил использовать перчатки из человечьей кожи, потом пожал плечами и о чём-то глубоко задумался. Он подошёл вплотную к дракону, погладил его шею, зачем-то поскрёб её ногтем, попробовал отогнуть чешуйку…
– Что-то я на вас лишней кожи не вижу… Можно, конечно, попробовать из крыльев выкроить, а ну вдруг они потом не заживут? – теперь уже Катуш воззрился на Ульрика в немом ужасе, а Ульрик, не заметив его взгляда, задумчиво продолжал, – Или, может быть, вы линяете? Ну, как змея. Тогда может где-то лишняя кожа и завалялась, можно сшить… Хотя нет, какая ж вы змея, вы скорее ящерица… Или ящерицы тоже линяют?
Катуш сравнения с ящерицей совершенно не оценил, в глазу его зажёгся хищный красный огонёк, а дым из ноздрей и клюва прорезали тонкие язычки пламени, чуть не подпалившие Ульрику шевелюру.
– Давай договоримся, мой-возможно-друг, – очень тихо и очень внятно произнёс дракон, – что ты никогда, слышишь, никогда не будешь даже думать о том, чтобы что-нибудь из меня выкроить. Хорошо?
– Но как, вы же сами сказали…
– Я сказал, что нам понадобятся перчатки из кожи дракона. Но я абсолютно точно не имел в виду, что их нужно вырезать из меня. Пойдём.
Ульрик попытался встать, но тело изо всех сил протестовало – ноги казались такими тяжёлыми, словно были целиком отлиты из чугуна, всё, каждая мышца, каждая связочка и косточка – всё болело и решительно отказывалось повиноваться. Ульрик издал почти неслышный стон. Но дракон ко всему прочему обладал ещё и прекрасным слухом. Хмыкнув, он просто пересадил Ульрика с кончика хвоста себе на шею, ближе к голове, и велел держаться.
Глава 10
– Драконы – древнейшие существа, мы существовали всегда. И почти столько же времени существовали охотники на драконов – это древнейшая профессия, – дракон странно покосился на Ульрика. – Ну, одна из…
– Но в самом начале людей же ещё не было?
– Верно, людей не было. Но были другие. А потом ещё одни. И ещё. И все они охотились на драконов. Когда всё только начиналось, драконы жили на равнине и занимались торговлей. Сильные, выносливые, умные, способные быстро преодолевать гигантские расстояния, мы добывали то, что больше никто не мог добыть – всё самое дорогое, ценное и редкое, всё принадлежало нам. Из-за того, что срок жизни дракона несоизмеримо больше, чем у любого из тех, с кем велась торговля, мы держали цену на самые интересные находки – могли ждать и никуда не торопились. Страсть к собирательству и нежная любовь к золоту не давали драконам транжирить нажитое.
Правда, иногда мы давали другим в долг… под совсем махонький скромный процент…
Работный люд, купцы или мануфактурщики редко обращались к нам за помощью – с них и взять-то было практически нечего, – самыми приятными заёмщиками были государства и те, кто этими государствами управляет. Дела шли хорошо, оч-чень хорошо. Ходко шли дела, – Катуш мечтательно закатил глаза и прищёлкнул длинным чёрным языком. – Богатства накапливались, множились и вызывали жгучую зависть тех, кто не был так же умён и предприимчив, как мы. На драконов началась охота. Сначала это были одиночки, случайные ловцы удачи, потом целые города начали объединяться с целью немножко облегчить драконий кошелёк. Ведь, согласись, быть должным – это неприятно, а отдавать своё, кровное, неприятно вдвойне. Есть у вас поговорка «Берёшь чужое и ненадолго, а отдавать будешь – своё и навсегда»? Ну, вот, жители равнин решили пойти по лёгкому пути – убрать источник своего дискомфорта. То есть нас.
На равнинах стало опасно.
Драконы ушли в неприступные горы, перенесли туда все богатства, а вниз стали спускаться только в экстренных случаях – если до нас вдруг доходил слух о какой-нибудь необыкновенной вещице. Разговор, больше похожий на монолог, явно доставлял дракону огромное удовольствие, речь его была размеренной, тягучей, плавной, ритмом соразмерной с драконьей поступью, и если бы не было так интересно слушать и так неудобно сидеть, Ульрик, которого совсем разморило, наверняка бы уснул.
Сначала Ульрику представлялось, что езда на драконе окажется сродни езде на лошади – сел и едь. Но сидеть у дракона на загривке, держась за холку, без попоны и седла было мучительно – острые чешуйки гривы резали ладони, пришлось съехать немножко ниже и сидеть, пригнувшись к самой шее и обхватив её обеими руками. От страданий это не избавляло, так как длинные чешуйки венчали хребет по всей длине ящера, постепенно теряя в размере по мере приближения к кончику хвоста… Так что Ульрику досталась самая колючая часть.