– Как что? Это же очевидно!
– Вам, может быть, и очевидно, а мне пока не очень…
– Смотри, мы имеем плащ из кожи дракона, ножницы из металла, который способен её резать, и щипцы! – радостно резюмировал дракон. Ульрик вздохнул.
– Катуш, вы не забывайте, пожалуйста, что вы – мудрый дракон, который имеет дело с обычным человеческим ребёнком. У меня не всегда получается поспевать за вашей мыслью, – дракон расплылся в зубастой улыбке, от которой даже у самого стойкого человека мог бы запросто случиться сердечный приступ. Ульрик же уже немного привык и не реагировал.
– Смотриии, ткань плаща защитит тебя от ожогов, пока ты ножницами будешь вырезать наконечник из моей спины. А щипцы – для того, чтобы вытащить этот наконечник, если тебе будет неудобно взяться за него руками. Гениально, не правда ли?
– А перчаток не будет? – на всякий случай осведомился Ульрик.
– Не будет, – ответил дракон, ухватил тюк и направился к выходу из пещеры.
Сказать, что оперировать дракона при помощи щипцов, плаща и половинки сломанных ножниц сложно и неудобно – это ничего не сказать. Катуш усадил Ульрика себе на спину, заранее попросив по возможности не опираться на крылья, – когда станет больно (а больно станет обязательно), крыло может случайно дёрнуться и отправить Ульрика в короткий незапланированный полёт вниз.
Кое-как вдев руки в слишком длинные для него рукава плаща, Ульрик уселся на колени перед обломком копья, взял половинку ножниц и вспомнил, как несколько лет назад безуспешно пытался разрезать ножницами старую дедову кожаную куртку. Он тогда потратил на борьбу со злосчастной курткой целых два часа, натёр ножницами огромную водяную мозоль, но смог сделать в коже прореху всего в пару сантиметров.
Приготовившись к тому, что просто не будет, Ульрик поднёс острый край ножниц к тому месту, где заканчивался валик грубой кожи вокруг торчащего лезвия, и начиналась обычная, более тонкая, раздвинул пальцами чешуйки и надавил.
Ножницы вошли глубоко в плоть, не встретив сопротивления. Дракон взвыл:
– Только не медли, пожалуйста! Делай всё быстро!
И Ульрик, сам не ожидая от себя такого, двумя длинными полукруглыми движениями ножниц легко рассёк кожу вокруг наконечника и прямо руками, обмотанными плащом, вытянул его из раны. Дракон всхлипнул и обмяк. Рана закрылась ровно в тот момент, когда её края встретились, на коже даже шрама не осталось, только едва заметная чёрточка более светлой кожи. Ульрик зажмурился, готовясь к переносу в свой мир…
Но ничего не произошло.
Глава 12
Катуш открыл глаза, поднял голову и увидел Ульрика. Моргнул. Чешуйки на затылке встопорщились от изумления, и дракон стал похож на птицу-секретаря, когда-то виденную Ульриком в зоопарке. Это был так смешно, что Ульрик прыснул.
– Ну вот и что ты смеёшься, глупое человеческое дитя? Ты хоть понимаешь, что всё идёт не так, как должно?
– Я понимаю, – понурился Ульрик. – Я только не понимаю, почему. Всё же правильно сделали, кажется. Вы как себя чувствуете, лучше?
Дракон поднялся на лапы, расправил крылья и неуверенно помахал ими в воздухе.
– Да летите уже! Попробуйте, – подбодрил Ульрик и тут же почти свалился вниз со скалы, сбитый с ног плотным потоком воздуха. Катуш взлетел с места, безо всяких разбегов и прыжков, Ульрик так и не понял, как у него это получилось при такой длине крыльев. Магия, должно быть.
Дракон кружил над вершиной горы. Закладывал безумные виражи, уходил в пике, крутил мёртвые петли, творил что-то невероятное. Ульрик смотрел на этот полёт и у него на глаза наворачивались слёзы, а дыхание прерывалось от восторга. Это было красиво. Нет, даже не так… Это было волшебно. Сказочно. Ульрик понимал, почему люди придумали драконов, он бы и сам придумал, если бы умел. Драконы были совершенно необходимы.
Катуш взмыл свечой высоко в небо и исчез за облаками. Минуты тянулись, а дракон всё не возвращался. Ульрик уселся на выступающий корень сосны, прислонился к стволу и подставил лицо солнцу. Пахло смолой, хвоей и разогретой землёй, в чахлой траве лениво стрекотали кузнечики, лес монотонно жужжал, свиристел, скрипел и пощёлкивал, где-то отбивал морзянку по сухому дереву дятел.
Звуки были настолько домашние, насквозь знакомые, что запросто можно было представить, что ни в каком ты не в другом мире, а вовсе у бабушки в деревне, и сейчас среди всего этого летнего многоголосья раздастся звяканье колокольчика и протяжное мычание соседской коровы. Мычания не последовало, зато над самым ухом сначала засопело, потом удовлетворённо хрюкнуло, и чей-то длинный язык прочертил через всё лицо Ульрика длинную мокрую полосу.