— Отлично, — кивнула она, когда все подняли руки. — А теперь отдыхайте, позаботьтесь о раненых, берите тут что хотите. Сокровища монастыря ваши. В лагерь фон Мессингхофа мы выступим на закате.
Кровавые Рыцари и копейщики начали расходиться, переговариваясь, а Ульрика, спустившись по лестнице, подвела лошадь к телу Кодреску, спешилась, опустилась на колени, взяла из мертвой руки Волчий Клык и сняла с пояса генерала ножны.
— Трофеи — победителю, — пробормотала она, пристегивая ножны к поясу.
Следующей ночью Ульрика повела свою армию по лесной дороге, уводившей от монастыря и развалин Брухбена, обогнула город Рикер, взяв восточнее, а днем укрылась в окрестных чащобах. После заката они добрались до дороги к Рейку и двинулись по ней на юг, не скрываясь и убивая всех встречных торговцев, паломников, солдат, разбойников и стражников, предоставляя сеньоре Целии поднимать мертвецов, прихватывая их с собой. Не спасся никто.
Иных вариантов, кроме как ехать в открытую, у Ульрики не было. Она не могла позволить себе тратить время на игру в прятки. Когда она покидала фон Мессингхофа, он сказал, что Карл-Франц со своей свитой доберется до Аршеля за двенадцать дней. Ее полет к Кодреску и поездка в монастырь отняли пять из этих двенадцати. Теперь нужно вернуться в лагерь графа как можно быстрее, и вампир надеялась, что если убить всех, кто попадется на пути, то слухи не распространятся и не дойдут до свиты императора.
На вторую ночь, ближе к утру, Ульрика вывела армию к деревне Веркенау и перебила там всех. Вампиры насытились, гусары занялись грабежом, но все на скорую руку. Потакать прихотям было некогда. Через два часа они выступили снова и одолели еще шесть миль, прежде чем углубились в леса, чтобы переждать день.
Следующей ночью они опустошили укрепленную корчму под названием «Благословенный виноград» и тронулись в путь прежде, чем их нагнал обоз с припасами и добычей. Еще через ночь, пролив очередную кровь на дороге, они свернули наконец в Штирвудский лес, а следующей ночью, всего через три часа после заката, их окликнул один из дальних патрулей фон Мессингхофа. В запасе оставалось два дня.
Дожидаясь гонца из оповещенного лагеря, Ульрика объехала колонны, изводя копейщиков и Кровавых Рыцарей наказами переодеться и привести в порядок снаряжение. Она выполнила трудную работу, и выполнила ее хорошо — уничтожила Кодреску и его банду предателей, сохранила войска, вовремя привела их и теперь жаждала триумфа. Ей хотелось войти в лагерь героем, так что и сопровождение должно выглядеть соответствующе. Она велела Кровавым Рыцарям надеть шлемы, а Шталекеру и его людям — кожаные жилеты и плащи служителей Морра, куда больше напоминавшие форму, чем их собственные разношерстные доспехи.
Наконец прибывший вестник сообщил, что они могут идти, и Ульрика заняла свое место во главе колонны: в черном дублете, бриджах и сапогах для верховой езды, в черной глянцевой кирасе, снятой с трупа одного из худосочных монастырских послушников. Ясим, вычищенная и расчесанная, сияла словно памятник самой себе.
Ульрика приосанилась и вскинула руку. Вот оно, ради чего все было. Вот она, слава.
— Марш!
Когда они выехали из-за деревьев и оказались на человеческой части лагеря, она вскинула подбородок. Все вышли посмотреть на нее. Не только слуги и домашние войска, но и сильванские офицеры и Кровавые Рыцари с красной поляны явились понаблюдать за марширующей колонной, резко остановившейся перед фон Мессингхофом. Генерал замер в центре лагеря, сурово глядя на Ульрику, легат Эмманус расположился с одной стороны от него, угрюмый Рукке — с другой, а Блютегель скромно держался позади.
— Милорд, — поклонилась Ульрика. — Возвращаю ваши войска.
Брови графа приподнялись.
— Я просил вас не об этом.
Ульрика напряглась. Она ожидала более теплого приема — и почти забыла, что нарушила первоначальный приказ.
— Нет, господин, я…
— Где сеньор Кодреску?
— Он… он мертв, господин, погиб от моей руки.
— А фон Грааль? Моргентау?
— Тоже мертвы. Их я тоже убила. Они были предателями, господин.
Рукке охнул, Эмманус зашипел. Блютегель сдержал улыбку.
— Книги Нагаша! — воскликнул легат. — Она убила больше наших, чем ламии!
Фон Мессингхоф жестом велел всем замолчать и скрестил руки на груди.
— Итак, вместо того чтобы вернуться с докладом, как я просил, вы взяли на себя смелость убить трех способных командиров и захватить командование пятой частью моей армии?