— Милорд, у меня плохие новости. — Взгляд Отилии скользнул по Ульрике. — Новости, с которыми следовало бы поделиться только с вашими самыми верными советниками.
— Говорите, — велел фон Мессингхоф. — Я полностью доверяю Ульрике.
— И напрасно, господин, — заявила Отилия, — ибо здесь есть шпион, а тайну, кроме нас, знала только она.
Генерал метнул взгляд на Ульрику, потом повернулся к Отилии.
— Говорите. Если шпион — она, то из этой палатки она не выйдет.
Отилия прикусила губу.
— Доктор Гэблер мертв. Вроде бы от несчастного случая, но я вижу за этим руку Ламии.
Эмманус выругался.
Глаза фон Мессингхофа расширились.
— Вот уж воистину плохие новости.
Ульрика нервно сглотнула, вспомнив, какая роль отводилась доктору Гэблеру в их замысле.
— Кроме вас и меня, господин, только Ульрика знала о плане, — сказала Отилия. — Помогавшие слуги не знали ни имени Гэблера, ни его значимости. Так что она — шпион.
Ульрика отступила на шаг.
— Господин, я не шпион!
— Можете доказать? — спросила Отилия.
— Нет, — ответила Ульрика. — А вы?
Фон Мессингхоф вскинул руку.
— Не будем опускаться до препирательств. Круг потенциальных шпионов шире, чем вы думаете.
Обе женщины обернулись — Отилия с презрением, Ульрика с надеждой.
— Любой на поляне мог подслушать сквозь стены палатки. Также это могли быть рабы, кормившие Гэблера. Я открыл план Эмманусу, да и Блютегель находился здесь, когда мы говорили об этом, не так ли, Блютегель?
— Да, господин, — кивнул камердинер. — Хотя я и не говорил никому, как вы и приказывали.
— Даже Рукке? — уточнил фон Мессингхоф.
— Клянусь, что нет, господин. От меня он точно ничего не слышал.
— И вы определенно не можете подозревать меня, — прорычал Эмманус.
— Господин, — вставила Отилия, — круг, может, и шире, но это не значит, что не следует подозревать Ульрику. Она по-прежнему самый очевидный виновник.
— Как и вы, — ответил фон Мессингхоф.
— Господин! — вскинулась Отилия.
Фон Мессингхоф жестом остановил ее.
— Я не имел в виду, что вы общались с ламиями, но вы ходили к доктору Гэблеру и сообщили ему, что его сын у нас. И соблазнили его.
— Надеюсь, к этим моим действиям милорд не имеет претензий, — сухо сказала Отилия.
— Ничуть. Но, возможно, за вами следили. Вы могли невольно навести ламий на доктора.
— Я приняла все меры предосторожности, — настаивала Отилия. — Я…
— Как они узнали значит меньше, чем что они узнали, — рявкнул Эмманус. — Если среди нас шпион, он не только рассказал ламиям о докторе Гэблере, но и разгласил наши планы напасть на Карла-Франца у Аршеля. Тогда они устроят засаду. И могут даже сообщить о готовящемся покушении императору. Наш план рухнул, и, пока шпион не пойман, мы не имеем права строить другие.
— Но мы должны, — заявил фон Мессингхоф. — Нет времени охотиться на ведьм. У нас всего день. Я должен сформулировать новые приказы, которые не позволят моим офицерам предать меня.
Он горько рассмеялся и вновь перевел взгляд на карту.
— Оставьте меня. Да, даже ты, Блютегель, и вы, легат. Мне надо подумать.
ГЛАВА 25
АМБОСШТЕЙН
Полчаса спустя, когда от ночи осталось меньше половины, фон Мессингхоф вышел из шатра и позвал офицеров.
— Поднимайте войска, — приказал он. — Выезжаем сегодня, через час.
— Сегодня? — удивилась сеньора Целия. — Но я думала, что мы не выступим до завтра.
— Планы изменились. Собирайтесь.
— Да, господин, — ответил Лассариан. — Но куда мы поедем?
— На запад, — отрезал фон Мессингхоф и вернулся в палатку, на ходу щелкая пальцами, подзывая слугу. — Блютегель! Готовьте летучую мышь. Я должен отправить послание.
— Да, господин, — пробормотал Блютегель, качая головой и торопливо семеня за ним. — Мало времени, чтобы упаковаться. Очень мало.
Ночью армия фон Мессингхофа двинулась к Рейку по самому прямому пути и добралась до реки, когда небо уже посветлело, а проснувшиеся птицы начали петь. Ульрика удивилась, увидев ожидавшие их на отмели баржи и лодки, и поняла, какое послание отнесла летучая мышь фон Мессингхофа, вновь поразившись его организованности и основательности. Кодреску никогда бы не озаботился разместить лодки выше по течению на случай необходимости переправиться через реку. А фон Мессингхоф ничего не оставлял на волю судьбы. Ничего.