Лассариан закатил глаза.
— Ну и кто тут идиот? Был бы я здесь, если бы предал вас?
— Конечно, — сказал фон Мессингхоф. — Чтобы добить выживших. Чтобы убедиться, что работа сделана.
Теперь Лассариан выпучил глаза и резко сел.
— Господин, уверяю вас, я…
За дверью послышались торопливые шаги, ручка повернулась. Ульрика и остальные инстинктивно потянулись к оружию, но когда дверь открылась, за ней оказался всхлипывавший Блютегель — и четверо мужчин, что-то несших.
— Господин! — Старик, пошатываясь, вошел в каюту. — Мой сын… ваш сын — он вернулся! Вы должны спасти его!
Четверо мужчин втащили в каюту одеяло и опустили его на пол. На импровизированных носилках лежал Рукке — и Ульрика вовсе не была уверена, что он жив. Весь израненный, с рукой, раздавленной в месиво, он лежал абсолютно неподвижно, как труп, все его светлые волосы сгорели, кожа на правой стороне лица обуглилась и отслаивалась. Правое ухо отсутствовало. Мощный удар — вероятно, боевого топора — лишил его зубов и раздробил челюсть.
Отилия поморщилась и отвела взгляд. Лассариан скривился. Ульрика содрогнулась. Фон Мессингхоф встал и посмотрел на Рукке сверху вниз. Глаза его оставались непроницаемы.
Блютегель умоляюще протянул к нему руки.
— Пожалуйста, господин. Вы можете исцелить его. Вы можете его спасти.
— Ради чего? — спросил фон Мессингхоф. — На восстановление уйдут годы — годы мучений. Руку он наверняка потеряет. А рот… — Он покачал головой.
— Господин, — промямлил Блютегель. — Вы обещали, когда обратили его. Говорили, что будете заботиться о нем — вечно. Что станете обращаться с ним как с собственным сыном.
— Так я и делаю! — рявкнул граф. — Думаете, я позволил бы любому своему сыну страдать от боли? Кровь Нагаша! Зачем этот дурак вообще ринулся в атаку? — Он обернулся к Лассариану: — Вы ему приказали?
— Нет, господин, — ответил генерал. — Он пошел по собственной воле, вслед за Отилией…
Один из принесших Рукке людей поклонился.
— Прошу прощения, господа. Мы были с ним. Мы увидели бросок леди и подумали, что подан сигнал.
Фон Мессингхоф застонал и запустил пальцы в затвердевшую от крови шевелюру.
— Это моя вина, — пробормотал он. — Все из-за того, что любовницы и сыновья занимают места, на которые надо ставить профессионалов. Я дурак!
Отилия вскинула голову; глаза ее сверкали.
— Вы говорите обо мне, господин? Я разочаровала вас?
Граф повернулся к ней.
— А вы думаете, нет? Если бы не вы, положение можно было бы спасти! Если бы вы не сорвались, мы бы могли разгромить ламий без помощи имперцев. Мы могли бы еще разыграть свою комбинацию. Но…
— Я не срывалась, господин! Это Ругер!
— Значит, вы не смогли воодушевить его! Вы плохой командир! — Он ткнул пальцем в сторону Ульрики. — Посмотрите, что сделала ваша сестра этой ночью! Атакованная с тылу врагами, она удержала свое войско — а вы сломались! Атакованная снова с тыла новыми врагами, которых подняли вы, она сохранила присутствие духа, вытащила своих людей из беды и привела их ко мне на помощь. Она провела бойцов сквозь огонь, провела по обрыву, бросила на самых смертоносных рыцарей Империи — и они следовали за ней как тень! Вот что значит лидерство! Вот так побеждают в битвах! Боги! Несмотря на то что вы разоблачили нас своей трусостью, она за малым не добыла голову императора!
Трясущаяся от ярости Отилия метнула на Ульрику горящий взгляд.
— А что, если все это — уловка? — завопила она. — Что, если именно она сообщила ламиям, где мы и что задумали?
Фон Мессингхоф рассмеялся.
— Вы теперь можете сказать что угодно, да? Зачем Ульрике рисковать своей жизнью, нападая на Карла-Франца, если все это — уловка?
— Может, для того, чтобы он оказался в Нульне, вне вашей досягаемости? — фыркнула Отилия. — Напугать императора близкой смертью — отличный способ защитить его от вас.
Фон Мессингхоф открыл было рот, чтобы снова высмеять ее, потом закрыл и посмотрел на Ульрику — на сей раз с сомнением. Ульрика напряглась.
— Господин, — сказала она, — как вы могли такое подумать? Это Отилия все испортила. Это она сорвалась.
— Ругер сорвался! — в который раз возразила Отилия. — Тот самый Ругер, из которого она пила! Может, он выполнял ее приказ, предупреждая имперцев и навлекая на нас погибель!