Ульрика застыла.
— Я пила из Ругера несколько недель назад! Он…
— Лассариан видел, как она говорила со своей прежней госпожой, графиней Габриеллой, — продолжила Отилия. — В разгар боя.
Фон Мессингхоф повернулся к Лассариану.
— Это правда?
Тот кивнул.
— Воистину, господин. Я видел это своими глазами.
Теперь граф сверлил ее взглядом. Ульрика сглотнула, у нее закружилась голова. Как такое могло случиться? Секунду назад он восхвалял ее — а теперь считает предателем? Она метнула взгляд на Отилию. Пускай бывшая экономка переметнулась — она все равно оставалась настоящей ламией, такой, какой Ульрика и не была никогда. Она знала, как извратить слова, чтобы факты плясали.
— Боярыня? — выжидающе спросил граф. — Вы говорили с графиней Габриеллой?
— Она… она просила меня вернуться к ней. Я велела ей катиться в ад и поскакала спасать вас. Вот и все.
— Кто-нибудь может это подтвердить? Кто-нибудь вас слышал?
Ульрика задумалась. Они беседовали далеко от копейщиков, среди конных умертвий Лассариана, а те глухи и немы.
— Никто, — сказала она.
Рука фон Мессингхофа безотчетно легла на эфес меча. Он прикусил губу.
— Боярыня, мне не хочется в это верить, но…
— Господин, прошу, подумайте! — Ульрика вскочила, развела руками. — Даже если бы я и хотела, когда бы я могла предупредить ламий? Я даже не знала, куда мы отправимся — до самой ночи атаки! А когда вы нам сообщили, я занималась снаряжением своих людей, меня все видели. Как бы я отправила врагам послание? Мне пришлось бы сделать это, когда мы выехали…
Она осеклась, вспомнив. А ведь кое-кто отправлял послание — как раз когда они выехали. Кое-кто отправлял два послания.
— То же самое можно сказать о любом, кто находился в моей палатке, — отмахнулся фон Мессингхоф. — Все мы были на виду друг у друга, и все-таки кто-то сообщил врагам. Иначе ламии не знали бы, где устроить засаду.
— Да! — Кожа Ульрики покрылась мурашками от возбуждения, когда она резко повернулась к Блютегелю. — Старик, почему ты выпустил двух летучих мышей, когда мы тронулись в путь?
Старый слуга заморгал.
— Ну, я… я отправил сообщение баржам, передал им, где нас встречать после боя.
— В чем дело? — раздраженно поинтересовался фон Мессингхоф. — Почему вы допрашиваете Блютегеля?
Ульрика продолжала смотреть на дворецкого.
— Почему вы взяли двух летучих мышей? Почему? Зачем нужны две мыши, если надо отправить одно сообщение?
Старик открыл рот, закрыл, снова открыл.
— Я… я могу объяснить. Я…
Но он больше ничего не сказал. Только затрясся.
Фон Мессингхоф шагнул к нему.
— Блютегель?
Дворецкий спрятал лицо в ладонях и упал на колени.
— Мне жаль, господин. Мне жаль.
Разъяренный фон Мессингхоф схватил старика за грудки, одной рукой оторвал его от земли и заглянул в его глаза.
— Почему?
ГЛАВА 29
ГЕРОЛЬД КОРОЛЕВЫ
— Вы — вы нарушили обещание! — завопил Блютегель. — Вы сказали, что будете обращаться с ним как с собственной кровью! — Старик бессильно толкнул фон Мессингхофа. — А сделали его своим псарем!
Граф продолжал сверлить дворецкого пылающим взглядом.
— И поэтому вы предали меня? Загубили рождение Сильванской Империи потому, что я поставил вашего сына на место, которого он заслуживал? Дурак! Никто не становился аристократом ночи за один виток человеческой жизни! У меня была целая вечность, чтобы взрастить его! А вы ожидали при жизни увидеть, как он становится моим фаворитом?
— Мне сказали, вы вообще не возвысите его, — всхлипнул Блютегель. — Мне сказали, что он для вас — помеха, которую вы уничтожите, как только я умру!
Судя по гримасе, на миг исказившей лицо фон Мессингхофа, именно это он и намеревался сделать. Граф встряхнул Блютегеля.
— Вам сказали? Кто?
— Леди, — пролепетал дворецкий. — Графиня. Она сказала, ламии исполнят обещание, не сдержанное вами. Сказала, что, как только вы потерпите поражение, Рукке станет правителем всей Сильвании. Не просто ее сыном, а князем! Князем крови!
Фон Мессингхоф прикрыл глаза, по-прежнему не отпуская дворецкого.
— Вы дурак, Блютегель. При дворах Ламии правят лишь женщины. Она солгала вам.
— Только не графиня. Она обещала.
— Она пила вашу кровь, — фыркнул граф. — Я чую. — Он крепче стиснул ворот старика, так что Блютегель закашлялся, задыхаясь. — Скажите мне одно, прежде чем я убью вас. Как они добрались до Амбосштейна вовремя? Я обнародовал конечный пункт назначения лишь вчера на закате. Они не могли добраться сюда из Нульна за четыре часа. Такое путешествие занимает дни.