Ульрика поклонилась, Отилия сделала реверанс, и они покинули помещение.
В коридоре Отилия коснулась руки Ульрики.
— Это очень смело, что вы вызвались добровольцем, — сказала она, улыбаясь. — Очень смело.
И ушла. Ульрика сглотнула. Действительно, она сама это предложила — но сейчас чувствовала, будто угодила в ловушку, подстроенную Отилией.
Две ночи спустя Ульрику, сидевшую на высоте двухэтажного дома, на статуе Магнуса Праведного в центре великолепного Храмового района Нульна и глядевшую сверху вниз на настоящую армию охотников на ведьм и рейксгвардейцев вокруг, вновь охватило то же чувство.
Зачем она предложила это безумие и как вообще предполагает теперь выжить?
Самым трудным аспектом плана оказались отнюдь не мосты — с их разрушением, похоже, вполне мог справиться легат Эмманус, — а скорее, выбор подходящего для разоблачения места и времени. Следовало все устроить так, чтобы охотники на ведьм схватили ее, не оставив шанса рейксгвардии, — но чтобы при этом Карл-Франц непременно услышал о ее пленении. Иначе какой смысл позволять заточить себя в Железную Башню? Это было бы бессмысленно и даже фатально.
Так что в итоге, получив через шпионскую сеть секретную информацию о распорядке Карла-Франца, фон Мессингхоф решил, что Ульрике лучше всего дать о себе знать на третью ночь пребывания императора в Нульне. Именно тогда на большом конклаве в величественном нульнском храме Зигмара он собирался встретиться с архилектором Зигмара, с великим магистром храмовников Зигмара — главой охотников на ведьм, а также с представителями иных культов, чтобы обсудить проблему вампиров и попытаться выработать скоординированную стратегию борьбы с ними. Конклав проходил в храме, а не во дворце, чтобы дать возможность народу увидеть молящегося Карла-Франца во всем своем блеске, а архилектору — публично поприветствовать императора как воплощение всех добродетелей Зигмара и истинного друга Нульна.
В полдень император в сопровождении Людвига Шварцхельма и двух отрядов рейксгвардии покинул дворец графини и под вопли выстроившихся вдоль улиц ликующих толп прошествовал через Альтештадт к Храмовому району, затем преклонил колени и помолился на ступенях великого храма, после чего архилектор увенчал его золотым лавром, одарил серебряной чашей, и император долго стоял с величественным видом, внимая нескончаемой приветственной речи. Наконец, отсалютовав ревущей толпе, собравшейся у подножия храмовой лестницы, император вошел внутрь — где и началась настоящая работа.
Сейчас, через четыре часа после захода солнца, Ульрика начала замечать признаки, что конклав вскоре завершится. Четверть часа назад из служебных дверей храма выскользнул рыцарь и подошел переговорить с капитаном рейксгвардии, который командовал подразделениями, оцепившими собор после того, как в него вошел Карл-Франц. Одна рота осталась на страже, а другая выстроилась колонной перед главным входом, шагах в тридцати от статуи, на которой притаилась Ульрика. Лошадей Карла-Франца и Шварцхельма уже подвели к подножию широких мраморных ступеней, и они ждали возвращения хозяев.
Ждала и толпа, озаренная рыжим светом сотен мерцающих факелов. Насколько Ульрика могла судить, люди простояли здесь весь день, терпя и жару, и вечернюю прохладу, и все только ради короткого взгляда на своего императора, который вот-вот выйдет из храма и ускачет прочь. Целый день в толпе сновали продавцы пива и сладостей, предприимчивые торговцы предлагали значки и жестяные монеты с отчеканенным профилем Карла-Франца, а также флажки, кокарды и даже бумажные веера, раскрашенные в цвета Империи. Настроение в толпе, соответственно, царило праздничное.
Были, однако, и другие, распространявшие не веселье, а страх, они тащили за собой, точно какая-нибудь магнитная комета, хвост молчания и трепета — охотники на ведьм бродили среди зевак группами по шесть-семь человек, низко надвинув широкополые шляпы, подметая пыль полами длинных плащей, разыскивая намеки на ересь или бунт. Люди сторонились их, отводили при их приближении взгляды и нервно смотрели им вслед, когда они проходили мимо.
Ульрика тоже смотрела на них. Именно им она собиралась сдаться, начав свой фарс, а радушием они отнюдь не славятся. Остается только надеяться, что Карл-Франц поторопится и ей не придется слишком долго пользоваться их гостеприимством.
Словно уловив ее мысли, один из охотников на ведьм вскинул голову, разглядывая статую Магнуса Праведного, — и посмотрел, кажется, прямо на Ульрику. Это оказался Майнхарт Шенк! Вампир отпрянула в тень вскинутого молота древнего героя и застыла абсолютно неподвижно, постаравшись окаменеть, уподобившись памятнику.