Старый храмовник вскинулся.
— Защитник императора, мы имеем дело с подобными извергами много веков. Так что доверьте уж нам определять, когда безопасно, а когда — нет, делиться тем, что мы знаем о них.
Шварцхельм метнул на него холодный взгляд.
— Храмовник, всегда небезопасно скрывать информацию от императора.
Великий магистр отпрянул, и Ульрика уставилась в брешь между людьми, пытаясь разглядеть, не собирается ли войти в пыточную еще кто-то. Но никого не было. И приближения других сердечных огней она не ощущала. Неужели Шварцхельм пришел один?
— Где Карл-Франц? — прохрипела она.
Все глаза повернулись к ней, и Шенк ладонью что было силы хлестнул ее по губам.
— Не разговаривать, пока не велят, мразь!
Шварцхельм жестом отстранил его и шагнул ближе, глядя поверх черного каскада своей бородищи.
— Я не подпущу к тебе императора и на милю, гадина. Какой бы ты ни вынашивала план, он не станет его частью.
— Никакого плана. — Ульрика сплюнула кровь. — Вызов. Меч против меча. За Империю.
— О? И что ты предлагаешь взамен? Что отдашь, если проиграешь?
— Секреты. Я знаю, кто заразил императора. Знаю, кто начал эту игру. Знаю почему. Но скажу только самому Карлу-Францу и только если он победит меня.
— Я Защитник императора, гадина, — сказал Шварцхельм. — Когда ему угрожают, я дерусь за него. Сейчас ему не угрожают, потому что ты уже побеждена, так что я не стану драться с тобой. Но секреты ты мне поведаешь.
Он протянул руку в сторону капитана Шенка.
— Вашу дубинку.
У Ульрики все внутри сжалось. Казалось бы, хуже уже некуда, но Шварцхельм вдвое сильнее Шенка. Приступив к работе, он не просто наставит ей синяков. Он станет ломать кости. Он сотворит с ней такое, чего не исправишь никаким количеством крови.
— Защитник! — выпалила она. — Это неблагородно! Я бросила официальный вызов в установленном порядке, а вы нападаете на меня, когда я связана и беззащитна?
— Нечисть не имеет чести и обходительности не заслуживает, — ответил Шварцхельм, метнул мрачный взгляд на охотников на ведьм и вновь посмотрел на нее. — Но одно я могу обещать. Когда ты расскажешь мне то, что знаешь, я не оставлю тебя в живых. Я отделю твою голову от туловища и избавлю тебя от гостеприимства твоих тюремщиков.
— Герр Шварцхельм! — воскликнул великий магистр. — Вы не можете обещать этого. Эта пленница слишком ценна, чтобы убить ее так быстро!
Ульрика заглянула в глаза Шварцхельма. Не было в нем двуличия. Он имел в виду именно то, что сказал. Предложил ей выход. Этого, конечно, очень мало с учетом того, что она обречена после смерти на вечные муки, но страдать веками от пыток перед все равно неизбежной участью? Быстрая смерть все-таки предпочтительнее. Однако, несмотря на искушение, нельзя просто взять и бросить игру. Нужно еще раз попытаться заставить план сработать.
— Щедрое предложение, Защитник, — сказала она, когда он занес дубинку над ее левой голенью. — Но говорить я буду только с Карлом-Францем и ни с кем больше.
— Тогда говори, — раздалось из коридора.
Все — и Ульрика — удивленно повернулись. Переволновавшись, она не почувствовала сердечного жара, не услышала шагов, но Карл-Франц, князь Рейкланда, император провинций, входил в комнату с четырьмя гвардейцами за спиной. Глаза его сверкали от гнева, кожа лоснилась от лихорадки.
Все люди в комнате отреагировали мгновенно. Шенк и великий магистр опустились на одно колено, склонив головы. Монах рухнул с табурета. Шварцхельм шагнул между Карлом-Францем и Ульрикой, раскинув руки.
— Государь, вы не должны оставаться здесь. Это слишком опасно. Пожалуйста, уходите, и я вернусь к вам с тем, что она знает.
Император фыркнул и обогнул его.
— Я не ребенок, Людвиг. Мне не нужно, чтобы волка связывали и одурманивали, чтобы я мог убить его из своего маленького лука. — Он бросил на Ульрику быстрый пытливый взгляд. Лицо этого высокого стройного человека оказалось куда более добрым и открытым, чем обычно ожидали от того, кто носит столь тяжелую мантию. Однако доброту его никто бы не принял за слабость. Стальная решимость и острый разум солнцем сияли в его глазах, и только блеск кожи и впалость щек выдавали его скрытую болезнь. — Я люблю получать информацию свежей и из первых рук, — продолжил он. — А не процеженной через посредников, каким бы благими намерениями они ни руководствовались. Как я могу править Империей, если мне не говорят, что в ней происходит?