Ульрика украдкой облегченно вздохнула. Он пришел. Она спасена. План вернулся в русло. Она напрягла чувства, пытаясь определись, началась ли уже последняя стадия. Нет, пока нет, но скоро. Ее освободят. Они убьют императора.
Карл-Франц небрежно прислонился к дыбе и приветливо улыбнулся пленнице.
— Значит, так, — сказал он. — Все, что вы говорили до сих пор, ложь, и мне это известно. Вы не герольд и не ламия. Когда мои люди выводили меня из битвы у Амбосштейна, ламии напали на вас. Мне также известно, что большинство вампиров, участвовавших в «восстании», были так же смущены разоблачением, как и их соседи, обнаружившие вампиров в своей среде. Что-то происходит, но это еще не война, и сражаемся мы не с тем врагом, с которым вроде бы должны думать, что сражаемся. Так что… — Он протянул руку и убрал с ее лба измазанную кровью белую прядь. — Кто мои настоящие враги и чего они хотят?
По камням башни прокатилась дрожь, слабая, далекая, люди в комнате даже не почувствовали ее — в отличие от Ульрики, которая малейшее движение ощущала всем избитым, изрезанным телом. И она поняла, что это. Начало конца. Она улыбнулась императору.
— Мы ваши настоящие враги, император. И мы хотим вашу голову.
Она рассмеялась, когда его тщательно отрепетированная показная небрежность сменилась гневным презрением.
— Я думал, у вас действительно есть секреты, вражина. А не только пустые угрозы.
Тяжелый рокот встряхнул пыточную, и на этот раз люди не остались безучастны. Они принялись озираться, хватаясь за мечи.
— У меня есть секрет, государь, — ухмыльнулась Ульрика. — Но сейчас он открылся. Вам следовало прислушаться к своему Защитнику. Вы пришли в ловушку, и, пока мы беседовали, она захлопнулась.
ГЛАВА 32
ПОВОРОТ НОЖА
Людвиг Шварцхельм крякнул, словно его ударили, шагнул к Карлу-Францу и крепко стиснул его запястье.
— Пойдемте, государь. Мы должны уйти отсюда — немедленно!
Император, позволяя Защитнику увести себя, кинул на Ульрику взгляд, полный ярости и восхищения.
— Да, — уронил он рассеянно. — Похоже, должны.
От нового толчка, такого сильного, что мужчины покачнулись, с потолка посыпалась пыль.
Император, встряхнувшись, двинулся к двери первым вместе со Шварцхельмом в сопровождении четырех рейксгвардейцев.
Старый храмовник кинулся за ними, на ходу бросив Шенку и монаху:
— По местам! Поднимайте казармы! Нас атакуют!
Монах поспешил повиноваться: подобрал полы рясы и шмыгнул мимо великого магистра в коридор, но Шенк вытащил меч и шагнул к Ульрике с безумным огоньком в глазах.
— Ты меня довела, — прохрипел он. — Ты меня одурачила, заманила в ловушку императора. Но свою победу ты не увидишь, ты…
У дверей застыл великий магистр.
— Капитан Шенк! Что вы делаете?
— Убиваю ее, что следовало сделать давным-давно. — Шенк поднял меч.
Старик прыгнул к нему удивительно быстро для своего возраста и схватил за руку.
— Капитан! Нет! Я приказываю! Она же ничего не сказала! Если все обернется к худшему, она станет нашим единственным связующим звеном с преступниками. Она должна жить!
Долгую секунду Шенк не менял позы, но наконец выдохнул и опустил меч.
— Хорошо. Она не умрет, хотя и пожалеет об этом.
С этими словами он вытащил кинжал, крепкую дагу, и, прежде чем старый храмовник сообразил, что задумал капитан, аккуратно вонзил клинок между ребер левого бока Ульрики и протолкнул поглубже. Ульрика взвыла и задергалась, но он еще не закончил. Свирепым рывком он повернул кинжал так, чтобы тот встал поперек между ребрами, раздвинув их, — и оставил оружие в ране.
Ульрика закричала, вздрогнула — и снова закричала. Даже малейшее движение причиняло ей невыносимую боль.
Шенк, которого нетерпеливо тянул за собой взволнованный старый храмовник, ухмыльнулся, глядя на пленницу сверху вниз.
— Молись о моем благополучном возвращении, изверг, или этот нож останется там навеки.
— Довольно, Шенк, довольно, — шипел великий магистр. — Нам надо идти.
Капитан кивнул, и они покинули пыточную, бросив Ульрику наедине со слепящей агонией.
Девушка изо всех сил старалась не потерять сознание. В ее намерения не входило лежать здесь, надеясь на спасение, когда наверху разыгрывается решающая битва. Хотя, если подумать, она вообще не думала об этой части плана. Помнится, она воображала, как ломает кандалы одним поворотом запястья, как разрывает глотки перепуганным охотникам на ведьм, но в ее видениях кандалы были железными, а у нее не было ни ножа между ребер, ни пулевых ран в плече и икре. И ее не избивали перед этим до полусмерти. Она вообще сомневалась, что сможет ходить, даже если как-то ухитрится сползти с дыбы. И все-таки надо попробовать.