Она оказалась права. Это выяснилось у ворот Нульна, из которых продолжали вытекать толпы вооруженных людей. Но стражники преграждали путь всякому, пытавшемуся попасть в город.
— Никто не войдет, пока не отменят чрезвычайное положение, — услышала Ульрика слова стражника, адресованные подъехавшему кучеру. — Придется подождать.
— Что за чрезвычайное положение? — спросил тот. — Когда его отменят?
— Не твое дело. Чрезвычайное и точка. Это все, что тебе надо знать.
Ульрика прошествовала мимо них, как будто спешила на задание: низко надвинув шляпу, глядя прямо перед собой, шагая напряженно от яростного нетерпения. Стражник вскинул руку, вроде как собираясь остановить ее, но вместо этого отдал честь. Она не ответила тем же. Настоящий охотник на ведьм точно не стал бы этого делать.
В ламийских туннелях под городом тоже царила суета. Гонцы сновали туда-сюда, толкались у подземного входа в «Чашу Каронны», разнося слухи о судьбе Карла-Франца и новости о панике в городе. Однако, наблюдая за происходящим из теней бокового туннеля, Ульрика заметила, что, несмотря на всю эту сутолоку, между борделем и особняком Гермионы никакого сообщения нет. Значит, Гермиона в заведении, в гуще событий. Но с ней ли Фамке? Ульрика в этом сомневалась. Она, скорее всего, дома, еще оправляется от ожогов.
Ульрика поспешила на север. Пока повсюду царит хаос, а Гермиона занята, у нее есть возможность поговорить с Фамке, и лучшей уже не представится, а если ее нет дома, Ульрика найдет способ увидеться с ней, если даже для этого придется убить Гермиону и всех ее кавалеров-обожателей.
Нижний вход в особняк охранялся вооруженными ламиями. Ульрика прикинула, стоит ли напасть на них, и решила, что не стоит. Попасть внутрь не составит труда. Она ведь в розыске. Они сами втащат ее в дом, если она не пойдет добром. Лучше сохранить силы для того, чтобы потом пробиться наружу, — и, возможно, Фамке придется помочь ей. Ульрика, не скрываясь, двинулась к двери.
Женщины насторожились, когда она не подошла еще и на пятьдесят ярдов, уловив стук ее шагов. Но слух Ульрики был не менее острым, и она услышала, как они перешептываются.
— Охотник на ведьм? Здесь? — спросила та, что пониже, темнокожая тилийка.
— Охотник на ведьм, у которого не бьется сердце, — возразила вторая, платиновая блондинка ростом почти с Ульрику, и повысила голос: — Остановись и не приближайся, вампир! Назови себя и свое дело.
Ульрика сорвала широкополую шляпу и поклонилась, продолжая идти к ним.
— Ульрика Магдова-Страхова, к леди Гермионе по личному делу.
Женщины окаменели, услышав ее имя, и крепче стиснули оружие.
— Предательница, — прошипела блондинка.
— Сильванка, — выплюнула смуглянка.
— Нам приказано убить вас на месте, изменница.
— Тогда я умру, и никто не услышит тайны генерального плана Сильвании, поскольку открою ее я только леди Гермионе.
Ламийки замерли, размышляя.
Ульрика раскинула руки.
— Убейте меня, если должны, но Гермиона не поблагодарит вас. Уверена, ей бы хотелось сделать это самой.
Блондинка повела клинком, указав на пол.
— Бросьте меч и кинжал, отпихните их ногой в сторону и скрестите руки за спиной.
Ульрика послушалась, и тилийка, выступив вперед с тяжелыми железными наручниками, защелкнула их на запястьях Ульрики, пока блондинка держала меч у горла пленницы. Потом они втолкнули ее в пыльный, выложенный кирпичами туннель, за которым обнаружилась крохотная комната охраны, где на узких койках спали два раба.
— Просыпайтесь, — рявкнула блондинка. — Сторожите дверь, пока мы не вернемся.
Пока люди, моргая, очухивались, ламии потащили Ульрику дальше. Туннель закончился винтовой лестницей, ведущей наверх, к двери в погреб особняка Гермионы — темного помещения с арочным потолком, забитого сундуками, бочонками, мебелью и галантереей. Как только они там оказались, Ульрика закричала во весь голос:
— Фамке! Это Ульрика! Я здесь! Идите ко мне!
Тилийка двинула ее по уху, так сильно, что Ульрика упала на кучу мешков с мукой, после чего блондинка рывком подняла ее на ноги и встряхнула.