Она потащила Ульрику за собой, словно порхая среди нарядов. Габриелла веселилась, как восемнадцатилетняя девушка, а не вампир-аристократка, которой перевалило за тысячу лет.
— Это черное — для официальных приемов, встреч с высокопоставленными лицами и тому подобного. Вот это — простенькое, на каждый день. — Графиня засмеялась. — Точнее, на каждую ночь. Вот это красное, отделанное кружевом, для больших балов и вечеринок. Хорошенькие, правда?
— Да. — ответила Ульрика; ее пальцы словно сами потянулись к тканям, лаская бархат и сатин. — Хорошенькие.
— И посмотри на это, — продолжала Габриелла, поворачиваясь к столу, где на подставке для париков висел совершенно великолепный образчик. Длинные черные блестящие волосы струились на стол.
— Он сделан из волос катайских девственниц. Им ты прикроешь тот растрепанный стог сена, который сейчас заменяет тебе прическу.
Ульрика почти не слышала, что говорит графиня. Платья были действительно хороши. Гораздо красивее тех, что Ульрика когда-либо носила в морозном суровом Кислеве. Там она обычно ходила в брюках. Но при виде этой прекрасной одежды любое женское сердце дрогнуло бы.
С другой стороны, Ульрика пыталась совместить в голове тварь с красными глазами и окровавленными клыками, которая прошлой ночью разорвала юношу на куски и разметала его кишки по всему полу, и эти изысканные, чудесные платья. У нее не получалось. И оставалось кое-что еще.
Ульрика повернулась и почтительно поклонилась Габриелле.
— Благодарю. Я не заслуживаю таких прекрасных платьев, и я буду носить их с гордостью, но…
Габриелла приподняла бровь, глаза ее опасно заблестели.
— Но?
Ульрика снова поклонилась.
— Простите меня. Но я хочу знать, за что я буду сражаться?
Габриелла словно очнулась от волшебного сна, лицо ее посуровело.
— Сражаться ты не будешь, — сказала графиня. — Ламии не сражаются. Это не наш стиль.
Веселая девушка, восхищенно танцующая среди прекрасных платьев, окончательно исчезла. Перед Ульрикой снова стояла хладнокровная, могучая представительница древнего рода вампиров. Габриелла двинулась к двери библиотеки. Остановилась, оглянулась через плечо.
— И ты должна научиться делать реверанс. Не кланяйся. Только мужчины кланяются.
Ульрика зарделась от смущения. Она не умела приседать в реверансе. Никогда раньше ей не приходилось делать ничего подобного.
Роскошная закрытая карета выехала из Нахтхафена за несколько часов до рассвета. Окна экипажа затягивали тяжелые шторы. Внутри расположились графиня, ее пухлая рыжая камеристка Лотта и Ульрика. Пони тянули двуколку с багажом. Карету сопровождал эскорт из шести рыцарей во главе с Родриком, а также двое слуг, пара кучеров и восемь сменных лошадей. Графиня планировала, что они будут ехать с рассвета до полудня, затем останавливаться на постоялых дворах и с закатом отправляться дальше. На восьмую ночь путники должны были добраться до Эйхесхаттена, где предстояло погрузиться на корабль, идущий вниз по реке Авер, который и доставил бы их в Нульн шесть дней спустя. Графиня не любила путешествовать по воде, но в Нульне сложилась отчаянная ситуация, и стоило попасть туда как можно скорее.
— Я надеюсь, мы успеем, — вздохнула Габриелла.
Графиня сняла шляпку с вуалью и положила их на мягкую кожаную скамейку рядом.
— Что там произошло? — спросила Ульрика. — Вы и словом пока об этом не обмолвились.
Габриелла поджала губы.
— «Что там произошло, госпожа?» — вот как следует строить фразу, дитя. Я твоя госпожа, и ты должна научиться так и обращаться ко мне.
Ульрика вздернула подбородок.
— Графиня не стоит выше боярыни, — сказала она.
Габриелла усмехнулась.
— Титулы, которыми можно кичиться в мире людей, в кругу нашего сестринства ничего не значат, дорогая Ульрика. Я родилась совсем не в графской семье, а ты больше не боярыня. Единственное, что теперь важно, — это какое положение ты занимаешь в нашем обществе, на какой ступеньке лестницы находишься. Сейчас ты на самой нижней. Фактически даже не на ней. Тебя обратила не сестра. Ты — беспризорница, которую удочерили. Придется доказать свою полезность и преданность, прежде чем тебе удастся стать одной из нас.
Ульрика, разъяренная ее словами, сжала кулаки. Габриелла это заметила и грустно улыбнулась.
— Я не собиралась тебя обидеть, любовь моя. Только объяснила, как обстоят дела. Я вижу в тебе большой потенциал, и с нами ты сможешь взлететь высоко. Но ты начинаешь в крайне невыгодных условиях и с самого начала должна это понимать.