Я подчиняюсь этой могучей силе, не пытаюсь даже сопротивляться. Воли нет, инстинкты забиты – ничто не мешает тирану подчинить меня, как остальных. Его сила проникает всё глубже в меня, и вдруг тиран отшатывается. Он отпускает мою голову, и я безвольно валюсь на грязный пол. Крысолюд тут же пользуется моментом, чтобы поставить ногу мне на спину. Теперь мне уже никак не подняться.
Тиран, зовущий себя Господином, отступил на несколько шагов, прижимая руки к лицу. Я же почувствовал, что его сила получила отпор, нечто внутри меня заставило тирана отступить. И, кажется, даже нанесло ему урон. Быть может, пострадала только его гордость, но и это уже немало.
- Прокажённый, - выдавил тиран. – Тварь… Проклятая тварь… Проклятая зараза… Прикончить его!
Однако после происходит нечто. У меня нет слов, чтобы описать это – ни в одном из языков мира не найти слов, которые могли бы хоть немного дать понять мои ощущения, мои чувства, которые как будто взорвались, сошли с ума. Я видел ушами, слышал запахи, кожей ощущал цвета, свет и тень. Все чувства перемешивались раз, другой, третий, как будто нечто поставило перед собой задачу свести меня с ума.
Я потерял себя в этом безумном водовороте, и лишь одно было неизменно. Моё проклятье, моя болезнь, что страшнее чумы: проказа, она жгла меня изнутри, не давала расстаться с собой окончательно.
Когда всё закончилось, я остался лежать на грязном полу, глядя в потолок. И лишь одна мысль не давала мне свалиться в тёмные пучины безумия: «Можно ли болеть чумой и проказой одновременно? Можно ли быть проклятым дважды?».
***
Кожаное лицо ждал меня один. Не было никакого десятка рейтар, о котором говорил Абеле. Первым, что я увидел, выбравшись из люка, которым закончился подземный ход, были подкованные сапоги Кожаного лица. Он протянул мне руку, помогая выбраться в подвал. Я не стал пренебрегать его помощью, и вскоре уже стоял перед ним.
- А где второй? – спросил Кожаное лицо.
- Там остался, - мотнул я головой, указывая в сторону люка, - решил отдохнуть по дороге. Он мне сказал, что ты будешь ждать с десятком рейтар.
- Одного меня довольно, - бросил Кожаное лицо. – Деточка заварил слишком крутую кашу в городе – начался мятеж, и все люди нужны там.
- А ты здесь? – удивился я. – Не руководишь его подавлением?
- Мои капитаны знают что делать, - отмахнулся Кожаное лицо, - они справятся и без меня. Я нужен здесь. Тебя хочет видеть Доктор.
- Тот, кому ты обязан жизнью?
Кожаное лицо ничего отвечать не стал. Он молча указал мне на лестницу, ведущую наверх. Сопротивляться я не стал – зачем? Пока рано затевать бучу, меня ведут ровным счётом туда, куда я так стремился, так для чего сопротивляться? Главное, не пропустить момент, когда сопротивляться будет уже слишком поздно.
Мы прошли с Кожаным лицом почти через весь замок. Немногочисленные слуги, что попадались нам, стремились как можно скорее скрыться и ни в коем случае не поднимали глаз. Иные же просто замирали, вжавшись в стену, как будто пытались сделаться невидимыми, чтобы на них не упал взгляд Кожаного лица.
Мой спутник не произнёс ни единого слова, пока мы размеренно шагали по коридорам и поднимались по лестницам. Я почти не обратил внимания на замок вильдграфа, заметил только вполне очевидное запустение – пыль в углах, паутину, кое-где свисающую длинными, серыми клочьями, пару раз из-под ног с отчаянным писком выбегали мыши. Гобелены на стенах давно потускнели и покрылись толстым слоем пыли. Пол был скверно выметен. Однако на всё это Кожаному лицу было, похоже, глубоко наплевать. Он вёл меня к цели и не глядел по сторонам.
Наконец, мы остановились у массивных дверей, у которых дежурили двое рейтар.
- Дальше зал, в котором вильдграф принимает просителей и прочих визитёров, - объяснил мне Кожаное лицо. – Жди здесь, пока двери не откроются.
- И ничего? – удивился я. – Ты не попытаешься прикончить меня? У меня не заберут оружие? Вот так запросто пустят, когда закончат свои дела?
Кожаное лицо только плечами пожал, и тут из-за массивной двери раздался жуткий, почти нечеловеческий крик. Он быстро затих, видимо, сил у кричавшего было не слишком много.
- Это вильдграф? – спросил я у Кожаного лица.
Он ничего не ответил, но его молчание было красноречивее сотен слов.