- Не рейтар, пистольер, - поправил его охранник. – Я служил в кавалерии графа Лигурийского во время его конфликта с Пьемонтом. Я отлично запомнил твоё лицо – ведь оно было последним, что я видел перед ударом алебарды.
- Не ударь я первым, - примирительно развёл руками отец семейства, - ты бы разрядил мне в лицо пистолет.
И двое остепенившихся наёмников принялись вспоминать минувшие дни, и битвы, где когда вместе, а когда порознь, а когда и на разных сторонах, рубились они. Всё лучше, чем детская трескотня.
- А вы, мессере, - обратился ко мне отец семейства, - у вас достаточно воинственный вид. Сразу заметно, что вы умеете обращаться с оружием. Вы тоже из наёмников?
- Я скорее просто путешественник, - покачал я головой. – У меня было много занятий, но наёмником не был ни разу.
О своём истинном роде занятий я предпочитал не распространяться. Рейдеров не любили в прежнее время, а сейчас меня запросто могли потащить на костёр за одно упоминание о том, что я бывал в покинутых из-за чумы городах.
- Вы не похожи на странствующего учёного, - пожал плечами отец семейства, кажется, я понимаю, в кого пошли характером детишки.
- Не люблю города, - ответил я, скрывая одну правду под другой. – Когда мне было не больше лет, чем вашим детям, в моём родном городе началась чума. Потом говорили о заразителе и кознях некромантов… Мы с семьёй бежали одними из первых, к каким-то родственникам в деревню. С тех пор я и не люблю города, слишком много людей для меня.
Супруга бывшего наёмника охнула и перекрестилась. Не знаю уж, чем так сильно напугала её моя самая обыкновенная история. Однако каким-то образом именно она положила конец пересудам, и до вечера, когда мы прибыли в Специю, в дилижансе царила тишина.
- В Парму отправляемся завтра утром, - сообщил хозяин дилижанса, когда все мы вышли из него. Вместе с нами он и кучер разминали затёкшие спины и ноги. – Эту ночь рекомендую провести в таверне «Тёплый бриз». Лично я там останавливаюсь всякий раз. В траттории при ней отменно кормят, и обсчитывать гостей города не принято.
Он подмигнул нам, мол, вы понимаете, что в других местах вас как липку обдерут. Уверен, хозяин дилижанса имеет долю в этой таверне и траттории, но меня не тянуло гулять по городу, и я воспользовался его рекомендацией. Благо, заведения располагались в двух шагах от конюшни, где остановился наш дилижанс.
Столики на открытой площадке с видом на море пустовали по причине довольно прохладной погоды. Однако их не убирали совсем, наверное, хозяин траттории надеялся на хорошие деньки. Я сел именно там – в общей зале было слишком людно, да ещё и накурено, а я терпеть не могу табачного дыма ещё с рейдерских времён. Им окуривали помещения в факториях, считалось, что он спасает от чумы.
Я не стал особенно думать над заказом. С дороги очень хотелось есть, и я просто бросил на стол серебряный флорин, велел подавальщице принести горячего, обязательно с мясом, и побольше пива. Сдачи, конечно, не дождался, хотя уверен, на серебряный я мог бы купить гораздо больше еды. Скандалить тоже не стал – чужие деньги тратить всегда легко. Что же до обещанного суровым иудеем Гедалией отчёта за каждый потраченный медяк, то я ведь могу и не дожить до новой встречи с ним.
Сумерки только начали опускаться на Специю, и я глядел с открытой площадки на прибрежные улицы. Город выглядел удивительно мирно. Как будто за его пределами не бушевала чума, не вымирали деревни и даже города, вроде этого. Не слонялись по дорогам мертвецы, сбиваясь в серые орды. В маленькой Специи всё было мирно, спокойно и уютно. На рейде стояли корабли с гордо поднятыми знамёнами новых королевств. Священной Римской империи, Тевтонии, Кастильской короны, герцогства Альба. Даже из Андалусии корабль был – какой-то торговец рискнул заплыть в христианские воды. Несмотря на мир с султанатом, он подвергал себя очень большой опасности, ведь ограбить его мог любой, никакой кары перед законом не понёс бы. Здесь карали лишь пиратов, осмелившихся нападать на корабли христианских держав.
По улицам то и дело носились шумные ватаги детишек. Глядя на них, я прикидывал, сколько там бегает сыновей и дочерей местных ремесленников с лавочниками, а сколько – юных воришек, обчищающих карманы и кошельки ничего не подозревающих горожан. Одну такую ватагу мне даже довелось увидеть в деле. Тощий мальчонка подлетел к юной даме, каким-то чудом миновав грозного охранника, успевшего замахнуться на него дубинкой. Я не заметил движения маленького ножа, однако как и все, видел последствия удара. С дамы упали юбки, обнажив стройные ножки, и не только. Даже охранник так и замер с занесённой над головой дубинкой. А в этот момент соратники тощего мальчишки стремительными движениями избавляли засмотревшихся на внезапно открывшиеся прелести юной дамы зевак от кошельков. Потом были крики, топот ног стражников, пощечины охраннику, стоящему с глупым видом, оглушительные свистки. Но детишек уже и след простыл.