Обе твари повернулись в нашу сторону. Та, что держала щит, завопила, тонко, пронзительно и угрожающе. В лапах её сверкнула пара длинных, кривых ножей. Вторая аккуратно положила мушкет на пол и стремительным движением выхватила пару пистолетов, тоже украшенных зелёными камнями. Однако скандинав опередил её. Крысолюд не успел нажать на курки своих пистолетов. Метательный топорик, брошенный уверенной рукой, глубоко вошёл в крысиный череп твари.
Вторая тут же ринулась на меня, выписывая кинжалами замысловатые фигуры. Знакомая тактика. Запутать, заморочить голову, не дать противнику понять, откуда и как будет нанесён настоящий удар. Крысолюды явно были куда лучшими бойцами, нежели нечистые. Я отбил первые пару выпадов, и тут скандинав яростно взревел. Я не понял ни единого слова из его почти звериного рыка, но почуял, что надо делать тем самым воинским чутьём, что роднит всех профессионалов клинка, живущих своим оружием. Я прыгнул в сторону, давая скандинаву свободу действий. Тевтон тоже поспешил убраться подальше, чтобы ненароком не попасть под секиру.
Двуглавое лезвие жуткого оружия свистнуло столь стремительно, что и взглядом не уследить. Крысолюд и не пытался парировать слишком тяжёлое оружие, он прыгнул назад, но скандинав достал его вторым замахом, таким же быстрым, как и первый. Удар буквально развалил тварь напополам ещё до того, как она успела приземлиться на свои кривые крысиные лапы.
- Всегда считал их выдумкой, - заявил тевтон, переступая через убитого крысолюда, чтобы получше рассмотреть лежащий на полу мушкет. – И что за странным оружием они пользуются.
Он уже протягивал руку к длинноствольному мушкету, когда я сказал ему:
- Не стоит трогать его. Зелёные камни содержат в себе столько чумной заразы, что не поместится со всех нечистых на улицах города.
Тевтон тут же отдёрнул руку, и отступил на пару шагов от мушкета. Скандинав тем временем с отвратительным хрустом вырвал топорик из черепа крысолюда и попытался оттереть его о лохмотья, в которые была одета тварь.
- Здесь даже воздухом дышать опасно, - добавил я, - можно подхватить лёгочную заразу.
Тевтон шагнул к окну, выглянул в него, то ли чтобы оценить обстановку снаружи, то ли чтобы не дышать отравленным зелёными камнями воздухом. Я подошёл к нему, чтобы оценить сверху положение нашего отряда.
С этой точки оно оказалось просто плачевным. Окружённые со всех сторон люди отчаянно сражались за свои жизни. Со всех сторон на них напирали твари. Нечистые в чёрной одежде, ходячие мертвецы, ведомые некромантами в чёрных же плащах. Сверкали редкие вспышки выстрелов, в основном шла рукопашная схватка. То и дело кто-то из обороняющихся падал на мостовую. Не поднялся ни один из них.
- Они ведь обречены, - заметил тевтон.
Я глянул на него, и понял, что он хочет сказать. Люди внизу обречены, а у нас есть шанс спастись. Уйти переулками или даже по крышам. Всё же есть в нём гнильца, та самая, из-за которой он оказался так далеко от дома, и угодил в банду к ублюдкам из Пармы.
Я даже не знал, что сказать ему в ответ. Но всё разрешил скандинав. Он протиснулся между нами, и не став тратить время на спуск по лестнице, спрыгнул вниз из окна. Прямо в толпу врагов. Тут же принялся крушить всё направо и налево. Его двуглавая секира собирала обильную дань со всех, кому не посчастливилось оказаться рядом.
- Не стоит торчать тут, - бросил я тевтону, и вернулся к лестнице, - помни о заразе, которой мы уже надышались. Надо поскорее очистить лёгкие.
И я быстрым шагом спустился на первый этаж. Ненавижу лестницы, и никогда не рискую бегать по ним. Ведь не знаешь, какая ступенька окажется коварней остальных, неудачно подвернувшись под ногу, сделав тебя калекой на всю оставшуюся жизнь.
Тевтон последовал за мной. Оставаться одному в доме с трупами крысолюдов, где сам воздух пропитан чумной заразой, у него явно никакого желания не было.
Выскочив из дома, мы на пару секунд замерли на пороге, оценивая обстановку в непосредственной близости. Картина, надо сказать, была ещё более удручающая.
Я повернулся к тевтону. Я был на грани того, чтобы растянуть губы в сардонической усмешке. Ведь оба мы, как и весь наш отряд, гибнущий сейчас, уже были morituri. Да, усмешка была бы фальшивой насквозь, но чертовски хотелось улыбнуться. Давно не было такого желания.
- Ты веришь в кастильские байки, что каждый убитый нечистый снимает один грех с души? – вместо того, чтобы улыбаться, спросил у него я.