— Какие у него смены?
— Никакие. Постоянно живет там. Круглосуточно. А что? Тепло, душевая и сортир на месте, койка есть и даже шифоньер для вещей. Радио и телевизор. Работа не пыльная, следи что бы в подъезд чужаки не шастали да подметай лестничные площадки… а платят не плохо. Все лучше чем в свою деревню возвращаться.
— Лучше. Согласился Небогатов.
— Так вот. Мы с консьержа показания сняли, записали, все по чину. Ничего не видел, ничего не слышал.
— Понятно. Что пристав говорит?
— То же подтвердил. Вы поймите, Евгений Вадимович. Здесь же не слободка рабочая, здесь Воробьевы горы. Университетский квартал. Тут такая публика живет. Иванов махнул рукой.
— Да вы сами знаете. Генералы, артисты, миллионщики, журналисты …Тут на любой шорох, сразу полицию вызывают. А госпожа Ухтомская, какие то ужасы про чужих людей, похищение, рассказывала. На правду похоже мало, скорее что то из синематографа.
Евгений понимающие кивнул.
— Ваше мнение какое, Николай Тимофеевич? Как опытного сыщика.
Не каждый день, жандармский ротмистр спрашивает совета у обычного сыщика с «земли». Перед тем как открыть рот, Иванов на минуту задумался.
— Похоже что эта мадам, кхе. Ухтомская, от вашего Палена, скрывала роман на стороне. Я поговорил с околоточным, он то ее лично знает. Говорит, дама была очень красивая. За ней миллионщики могли приударить или купцы первой гильдии. Тут извините, Пален не конкурент. Ушла с красавцем каким и профессору не сказала. Дело то молодое..
— Она замужем. Не первый год.
— Вы же понимаете. Тот же Пален утверждал что с мужем у ней не все в порядке. Почему бы не завести роман…
— Кстати. Когда последний раз здесь видели её мужа?
— По записям в журнале посещений. Тринадцать дней назад. Еще до нового года
— Куда он делся?
— Действительно улетел. Связались с отделом полиции в аэропорту Домодедово, они подтвердили регистрацию и вылет в Ташкент.
— Ташкент?
— Да. Местная полиция подтвердила прибытие.
— Повод?
— Служебная командировка. Как написано в проездном листе.
— Что то еще известно?
— Кроме того, что ему, еще двадцать первого декабря неким господином Рашидовым был заказан номер в гостинице «Семирамида». Куролесов прибыл в гостиницу и зарегистрировался в данном номере 718. Теперь, все.
— Вы звонили в этот номер?
— Конечно. Трубку никто не снял. Оставили информацию на автоответчике и у администратора.
— Спасибо. Разрешите забрать материал?
— Конечно. Звонок от вашего начальства — моему начальству и все передам. Мне своей макулатуры хватает. Но у нас есть копировальная машина.
— Отлично! И Небогатов протянул полицейскому руку. Надо только уладить формальности.
Улаживание формальностей могло занять неделю и торчать лишнюю секунду в прокуренном полицейском околотке, у Небогатова желания не было, но было желание лично опросить еще несколько человек. Включая консьержа и ассистентов господина Куролесова. Как действующих так и уволившихся.
Радиотелефон в служебной машине — это великое изобретение человечества и глупо им не пользоваться, особенно используя защищенную ведомственную линию.
Дозвонится в Ташкент до самого генерал-майора Хайдарова, моего наставника и старшего товарища, было теперь делом не простым. Его аппарат помощников и референтов стоял насмерть, не допуская отвлечения генерала на разговор с каким то заштатным ротмистром хоть и столичным. Лишь пригрозив официальным письмом на имя начальника Оперативного Бюро жандармерии, генерал-лейтенанта Толстого, мне удалось прорваться через административные рогатки и услышать в трубке знакомый голос.
— Господин генерал? Ильнур Уразович?
— Здравствуй, Евгений, здравствуй. Неожиданно громко и радостно отозвался генерал-майор. Надеюсь, ты звонишь по делу как представитель центрального аппарата ОКЖ, а не с очередными жалобами на свое начальство?
— Так точно, Ильнур Уразович! Гаркнул в трубку Небогатов, изображая чрезвычайное служебное рвение.
— Да не ори в трубку, Женя! Говори что надо, пользуйся так сказать личными связями в обход своего начальства. Я тебе разрешаю.
— Так точно. Помощь требуется. Надо негласно, силами ваших людей выяснить про одного ученого, прибывшего в Ташкент. И вообще, по максимуму его проверить. Собрать все возможные данные на него.
— Ого! Много ты хочешь, находясь в столице.
— В столице, но руки связаны. Дали два дня на проверку информации. Полдня уже прошло. А информация Ильнур Уразович, очень перспективная, как мне кажется…
Генерал жандармерии помолчал.
— Будем надеется на твой нюх, Женя. Чутье у тебя всегда было развито. Перезвони мне с другого телефона ровно в шестнадцать часов. Переговорим. Возможно придем к общему знаменателю и выгодному сотрудничеству.
— Спасибо, господин генерал-майор. Официально ответил Небогатов и повесил трубку.
Разбрызгивая грязно-снежную жижу, «Форд» приближался к нависшей громаде основного здания МГУ.
— Мне бы господина Молева, Эдуарда Антоновича. Обратился Женя к выдрессированной охране в хороших костюмах на входе.
Услышав фамилию заместителя ректора по режиму, охранники тут же подтянулись.
— Как вас представить? Спросил усатый охранник, не иначе — старший смены.
— Вот так. Небогатов сунул под нос старшему, жетон жандарма с выбитыми цифрами личного номера и вымышленной фамилией. Сотрудники Оперативного бюро, пользуются документами прикрытия даже в повседневной жизни.
Уже через пять минут он оказался в большом и изрядно захламленном кабинете заместителя ректора с характерной фамилией Молев. Полковник жандармерии в отставке, лысоватый и невзрачный Молев, олицетворял злобную силу государства признанную духовно грызть нашу еще юную и не очень интеллигенцию.
— Прошу вас, присаживайтесь. Любезно сказал заместитель ректора — указывая на потертое кресло.
Положив свой жетон на стол, Женя извлек настоящие документы и дал их почитать Молеву.
Изучив удостоверение, Молев прокашлялся и напустив на себя официальный вид спросил.
— Что от меня требуется, господин ротмистр?
— Куролесов. Личное дело его и его сотрудников. Ассистентов с кафедры. Характеристики от вас и вообще, что вы о нем думаете? Были ли сигналы?
Молев кивнул и нажал на кнопку звонка.
В кабинет зашла сухопарая женщина в строгом сером костюме, с бесцветным и серым лицом.
— Личные дела сотрудников кафедры доцента Куролесова — сюда.
Женщина кивнула головой и бесшумно вышла из кабинета. Отставной полковник тоже встал, подошел к огромному сейфу и извлек несколько папок.
— Я тут данные собрал. По самому профессору. Сами знаете что профессура склонна к левацким и прогерманским настроениям, но к Куролесову, это не относится. Он всегда был строго аполитичен, даже кхм …в нестандартной обстановке.
— Подводили к нему сексота?
Молев радостно кивнул, обнажив мелкие, как у мыши зубы.
— И не раз. Его ассистент, Солопов Викентий — наш осведомитель. Освещал, так сказать.
— Это здорово. Ну и были какие то сигналы за последние полгода?
— Да, были. Радостно сообщил Молев и извлек из папки несколько скрепленных листов. Куролесов стал неожиданно рассказывать о скрытых врагах России. Вот здесь, рапорты Солопова.
Изучение писанины осведомителя и по совместительству лаборанта профессора, Кеши Солопова ничего интересного не дали. Кроме того, что со слов Солопова — Куролесов возмущался поведением Палена и его вниманием к своей супруге.
— Работаем, как видите. Гордо заявил Молев, кивнув на исписанные корявым почерком листы.
— Вы давно в МГУ трудитесь, Эдуард Антонович? Поинтересовался Небогатов, изучая содержимое папки с надписью «Куролесов».
Молев, на секунду смешался, потом хмуро сообщил.
— Уже два года как. Перевелся из Санкт-Петербурга в связи с переходом в ОДР…
— Действующий резерв жандармерии? Это наверно здорово. В плане оплаты и прочего..
— Интересуетесь, молодой человек…Снова ощерился Молев. Ну рано вам еще, ротмистр, рано об резерве думать… Вам Евгений Вадимович, еще служить и служить, Отечеству, так сказать. Хотя вы правы конечно. Тут и пенсия полковничья идет и зарплата от университета солидная. Квартиру здесь дали, тоже от университета. Машина разъездная с водителем. Все что нужно для работы есть.