Баранов, одетый в желтую «лётную» куртку, лыжную шерстяную шапочку и утепленный лыжный костюм, стоял в тени у своего подьезда злой как сотня чертей и непонимающий из-за какой прихоти его вытащили среди ночи из теплой постели…
— Что случилось, Жень? Что за паника…
Пожав протянутую руку, Небогатов вздохнул
— Андрей, тут дело такое. Надо нескольких «супчиков» — по вашим данным пробить..
Сажень усмехнулся. У большинства людей, подобный оскал вызвал бы нервную оторопь, Баранов был широкоплеч, голову брил налысо как рекрут, глазки у него были абсолютно пустые, как у куклы. Но это было обманом. За внешностью типичного «утюга» — малообразованного и тупого налётчика, скрывался очень хитрый и опытный преступник с весьма изощренным умственными способностями.
— Наши данные не чета жандармским и полицейским досье…начал было Сажень, но Женя резко его оборвал.
— Мне нужно то, чего нет в полицейских и жандармских досье. Поспрашивай людей, люди ответят. Должно что то быть. То, чего мы со своей колокольни, не видим.
Сажень подумал с секунду и нехотя кивнул.
— Сколько у меня времени Жень?
— Мало …очень мало. Сутки, может быть двое.
Сажень крякнул и снова покачал головой.
— Что то стряслось? Отчего такая срочность?
— Еще не стряслось, Сажень. Но может стрястись. Такое, что всех нас заденет. И твоих детей и моих..
При упоминании о семье, Сажень вздрогнул и перекрестился. Как и многие каторжане, он был сентиментален.
— Ты ротмистр, шутишь верно? Страху специально нагоняешь?
— Я уже, сутки как подполковник, Андрей. А подполковники жандармерии — не шутят. Дело секретное, государственной безопасности касаемо. Ну бывай, Сажень. Завтра созвонимся или к тебе в контору загляну…
— Жандарма пришить?? Баксан вскочил едва не опрокинув стул, но столкнувшись с взглядом Брюса, смутился и сел на место.
— И что Баксан, кишка тонка? Только баб своим ножичком тыкать можешь и мещан увечных? На жандарма, рука не поднимется, джигит? Как можно более иронично высказался Нитро, с усмешкой разглядывая кавказца.
Баксан немедленно стал наливаться дурной кровью, губы сузились в тонкую полоску, ноздри затрепетали показывая крайнюю степень озлобления.
— Не надо Нитро так говорить!! Не надо! Гаркнул Баксан. Я кого угодно зарежу! Но жандарм!! Мы и так во всероссийском розыске, нас все разыскивают…
«А не надо было тебе, психопат чертов, родственников убивать!» зло подумал Брюс, но в слух сказал.
— Дело значит, решенное. Приткнете жандарма и амнистия. Полная. Паспорта для вас уже заказаны. Я в Исполкоме партии — все согласовал. Получите свои новые личины — и свободны..
— А деньги? Нашу долю с дувана?[23] Подал голос, доселе молчавший Карбонат.
«Жаден ты, братец-кролик. В Аду черти с тобой дуванить будут»
— Это позже. Еще три дня. К понедельнику, вы — птицы вольные. Но жандарма этого — убрать надо..
— Как его убрать то? У подъезда подкараулить и ножом?
— Нет. Товарищи сообщили что у него машина сломается в нужном месте. Между Владимирским трактом и Измайловским шоссе — Окружной проезд, там промышленные корпуса с одной стороны, ветка железнодорожная и лес, с другой. Место глухое, хоть и Москва. Кричи не кричи…никто не услышит.
— До жилья далеко?
— Метров пятьсот. Может четыреста. Но их там немного. В основном заборы кирпичные..
— Кирпичные? Это что, заводы военные? Там же охрана круглосуточная..
— Есть и военные…Есть и обычные. Ваше дело какое? Жандарма — шлепнуть и обратно в машину вернутся.
— Может, шпалер дадите? С надеждой в голосе спросил Баксан.
— Нет. Решительно сказал Брюс. Все должно выглядеть как нападение обычной шпанки. Заглохла машина, подошли лиходеи, слово за слово — нож в бок, кастетом по темечку…Только так и никакого шпалера.
День пролетел мгновенно, в какой то бесконечной суете. Из архива и информационного бюро жандармерии потоком шли данные на родных и близких Солопова и Евсеева, об их связях и привычках. Потом он дважды ходил в допросную, снимать показания свидетелей. Потом изучении донесений Особого технического бюро с телефонов родственников и друзей подозреваемых …. Часы совершенно сумасшедшей и абсолютно бестолковой работы с нулевым результатом.