— В четверг, господа увидимся в Москве, на расширенной коллегии Военного Министерства в присутствии министров промышленности, финансов и госкомитета по оборонной промышленности. Прошу подготовить ваши предложения в кратчайший срок. Нам предстоит серьезная драка в госдуме за военный бюджет. Очень серьезная.
Глава 22
19 января 2000. Москва. Арбатская управа.
Огромное здание Министерства иностранных дел Российской республики, было возведено в монументальном, как бы сейчас сказали, в тоталитарном архитектурном стиле в середине сороковых годов и напоминало разросшийся в сотни раз инопланетный звездолет, приземлившийся на Смоленскую площадь и полностью подавившие все остальные здания в округе, своими размерами.
Министр иностранных дел, Матвей Захарович Нелединский смотрел в огромное окно на пятнадцатом этаже, смотря на заснеженные московские улицы и медленно текущий бесконечный поток машин. Полчаса назад, вернувшись из кремля, от президента Кулешова министр получил от него неофициальный, но прямой приказ — взять на прицел военного министра Бородина. Взять на прицел фигурально выражаясь, конечно. Пронюхать про все его зарубежные контакты, все поездки, все деловые встречи. На последнее, президент обратил особое внимание.
— С кем общается из деловых кругов? Как с иностранными дельцами так и с нашими…
Нелединский удивленно вскинул брови.
— Работать внутри границ России, Секретному делопроизводству МИД, запрещено законом о разведке от 1973 года…
Кулешов поднял глаза на Нелединского.
— Я прекрасно знаю законы, Матвей Захарович. Поэтому даю именно вашей службе, задание все разузнать. Ведь ГУ Генштаба и особенно Заграничное бюро жандармерии, неоднократно предлагали урезать финансирование на разведслужбу МИД, а то и вовсе её расформировать, передав функции Заграничному бюро…И знаете, что? Министр финансов, с ними полностью согласен…А я вот, пока в раздумьях..
Нелединский вздрогнул. Представить, что МИД, полностью попадает в зависимость от военной и не дай Бог, политической разведки, было выше сил Матвея Захаровича. Первых, он не безосновательно считал солдафонами и дуболомами, вторых — солдафонами и мерзавцами способных лишь людей похищать и пытать, да подбрасывать улики. Все эти личности с Ходынки и Лефортово, сидели в посольствах и консульствах под дипломатическим прикрытием, мешали работать настоящим дипломатам постоянно влезали в шпионские скандалы, из своей тупости и узколобости. Секретное делопроизводство, выросло в МИД из трех ранее независимых отделов аппарата министра — отдела дипломатической почты, секретного отдела и информационного отдела…Это было свое, дипломатическое ведомство, работающее почти без скандалов. Аккуратно и тихо. Никаких солдафонов, мальчики из приличных семей и дети влиятельных родителей.
Если бы Нелединский, не закончил Дипломатическую академию и Сарбонну, то высказался бы в стиле «Не бери на понт, здесь лохов нетути», но будучи аристократом, Матвей Захарович, сухо сообщил главе государства.
— На это должно быть постановление Сената, господин президент. Мы структура государственная…
— Знаю, Матвей Захарович, знаю! Неожиданно улыбнулся Кулешов. Мгновенная смена настроения и живое, человеческое общение, положительно выделяли действующего президента из ряда публичных политиков.
— Поймите меня правильно. В данный момент, вы, один из немногих, кому я могу доверять, Матвей Захарович. Несмотря на партийные разногласия. У вас, к Бородину личная неприязнь, как и ко мне впрочем. Но в отличии от меня — Бородин, намного опаснее.
У Нелединского внутри похолодело, но он сохранил непроницаемое лицо. На международных переговорах, невозмутимость и твердость — главные благодетели для дипломата.
— Вы подозреваете заговор, господин президент? Прямо спросил Нелединский. В таком случае, шеф жандармов генерал Говоров …
— Я не верю Говорову. и всему Корпусу жандармов, отрезал глава государства. Он слишком долго варился в армейском соку… Нет, в заговор я не верю…Для этого, нет веских причин. Гражданское общество, сильно как никогда, в экономике положение стабильно. Но…
Президент поднял вверх палец, встал и прошелся по кабинету.
— Влияние военного министра, растет. С каждым днем…На правительство, на Сенат, на Госдуму. На общественность, в конце концов. На внешнюю и даже внутреннюю политику. Если в ситуации с тайной миссией за океан, на переговорах с Траутом, мне удалось перехватить инициативу, то не факт, что это мне удастся сделать завтра. Ваша роль, Матвей Захарович, вообще свелась к роли статиста. И это — МИД.
— Господин президент, вы же знаете мою позицию по отношению к САСШ. Это крайне ненадежный, ветреный союзник. Нация ковбоев — пастухов, работорговцев и бывших каторжников, не может быть надёжной.
Кулешов сморщился как от зубной боли.
— Зато каков промышленный, научный потенциал САСШ! Скоро они обгонят всю Антанту, по объёмам производства…
— И спровоцируют мировую бойню…Господин президент. Я поддерживаю союз с англо-французским блоком по одной причине. Они старые империи. Они на излёте…Их цель, удержать то что есть, не допустить распада. Они отказались от экспансии. Но не американцы. Они лезут в чужие сферы влияния наплевав на предыдущие соглашения. Связывая нас союзом с САСШ, мы вступаем на очень тонкий лёд. Североамериканцы — авантюристы, хуже чем Пуанкаре в 1914 году..
— Но Германия с её социалистическим амбициями и военным потенциалом, жаждущая реванша Япония, наконец Великобритания, с её вечными пакостями у наших южных границ? О каком союзе с британцами может идти речь!? Да избиратели вытрут о наш блок ноги, узнав о возобновлении Антанты…
— САСШ — готова воевать с Японией, с Великобританией, но не готова — с Германией. У них нет противоречий. Наш союз с Антантой, повернет вектор агрессии Токио — против Вашингтона. А Берлин…Господин президент, вы верите, что Германия готова повторить кошмар войны на два фронта???
Кулешов покачал головой. Снова улыбнулся.
— В САСШ, часто меняются президенты. Так что….наш договор с Траутом, носит временный характер. Надо было выбить из игры Бородина…
— Вы несомненно правы, господин президент. Бородин, весьма опасен. Скрытен, целеустремлен, амбициозен. Хороший оратор, знает цену словам.
— Так что Матвей Захарович? У нас товар, у вас — купец..
— Конечно, господин президент. Мои люди перетрясут все грязное бельё Бородина и его дружков. Дайте срок..
— Отлично. Напоминать о секретности операции, надеюсь, не стоит?
Подумав еще и выкурив толстую, ароматную тринидатскую сигару, дар французских предпринимателей русскому министру, Нелединский нажал на кнопку электрического звонка.
На пороге тут же появилась молодая, статная особа с румяными щеками, типично славянской внешности. Наталья Корчагина, личный секретарь-референт министра и дочь его студенческого приятеля. С ним она работала уже пять лет, причем последние два года — личным секретарем. По зданию на Смоленской площади ходили всякие сплетни про отношения Матвея Захаровича с этой юной, незамужней особой, но Нелединский эти грязные сплетни пресекал самым решительным образом и вообще был образцом порядочности.
— Наташенька. Вызови ко мне советника Зиланда, душечка. Срочно, пожалуйста. Проворковал Матвей Захарович.
Эммануил Сергеевич Зиланд, советник первого класса и чиновник по особым поручениям при министре иностранных дел, явился к нему в кабинет минут через пять. Среднего роста, уверенный в движениях, в отличном костюме от лондонских портных с умными и живыми еврейскими глазами.
— Садись, Моня. По барски распорядился министр и с удовольствием наблюдал как минуту назад, самоуверенный Зиланд примостился на краешке стула.
— Слушаю вас, Матвей Захарович.
— Дело к тебе, советник. Секретное, сам понимаешь. По твоей, розыскной части.
Сын еврея-аптекаря из Екатеринославской губернии, Эммануил Соломонович Зальцман, выпускник Одесского университета по редкой специальности «правовед- международник», начинал работать в одесском филиале знаменитого Морского регистра Ллойда Набирая нужный опыт Моня, крутился в среде нелегальных судовладельцев, контрабандистов, торговцев наркотиками и живым товаром, которые всегда в изобилии присутствуют в крупных портовых городах. Но скользкий путь простого около криминального маклера его не прельщал и он добровольно записался в агенты губернского таможенного управления. Для пущей конспирации сменив еврейскую фамилию и отчество, на нейтрально — германскую и став Эммануилом Сергеевичем Зиландом. За восемь лет работы секретным агентом одесского таможенного управления, Моня Зиланд показал совершенно блистательные результаты, которые были с восторгом принты в Москве. У нового министра внутренних дел, господина Палия, был нюх на талантливых агентов сыска тем более с таким опытом и рекомендациями. В итоге Моню переманили в центральный аппарат МВД, да еще в НБИ- Национальное бюро Интерпола. Учитывая знание региона, Моня вскоре работал представителем МВД при посольстве России в Румынии. Потом, в российском посольстве в Вене, где и познакомился с Нелединским. Пожилой и многоопытный министр, присмотрелся к молодому офицеру полиции — когда тот входил в так называемую «посольскую группу безопасности» обеспечивающую визит министра в Австрию.