— Позвольте. Мы его задержим и допросим во внутренней тюрьме ОКЖ..
— Нет. Господин Волошин, действующий секретный агент управления контрразведки ГУ ГШ. Не мне вам напоминать про закон «О национальной безопасности»…и раздел закона о секретной агентуре..
— Черт возьми, Денис Владимирович! Не выдержал Бьерн. Вы слишком многого хотите.
— Отчего же Чеслав Александрович. Наоборот, я хочу спасти вашу карьеру. А теперь представьте, что то дерьмо, что рассказал убийца-террорист Волошин — случайно попадет в прессу. Про то, что террористическое подполье активно действует, похищает и убивает ученых прямо в Москве..
— И возглавляет подполье, ваш секретный агент, Денис Владимирович.
— Можно подать информацию по другому. Мичман Волошин — заслуженный человек, георгиевский кавалер, вставший на преступный благодаря бессердечию и черствости правоохранительной системы.
— К жандармерии, это отношения не имеет.
— Прямого не имеет. Но косвенно, брызги этого дерьма попадут на жандармский корпус. И будет очень трудно отмыться.
Бородин поднял палец, останавливая открывшего было рот Бьерна.
— Я вам предлагаю идеальный вариант. Мы сдаем вам всю обнаруженную террористическую сеть, сдаем законспирированных агентов подполья в государственных структурах. Это будет ваш триумф. Полный триумф Отдельного корпуса жандармов. Думаю это выгоднее, чем глупая конфронтация из-за мичмана…
Жандарм на секунду задумался.
— Скажите, Денис Владимирович, а зачем вам, этот убийца? Зачем вам, Волошин?
Военный министр, натянуто улыбнулся.
— У меня на него есть кое какие планы, как на секретного агента. Тем более, я считаю, Чеслав Александрович, что один раскаявшийся грешник, лучше тысячи праведников. Вы удовлетворены ответом?
Бьерн кивнул головой.
— Я немедленно отдам распоряжение, доставить Андрея Волошина в Москву.
— Отправьте усиленный конвой. Думаю подполье не упустит шанс с ним расправится. Хотя лучше, прямо сейчас, пусть его заберет Иркутское жандармское управление.
— Хорошо, Денис Владимирович, договорились.
*****
— Товарищ Серов! Вы провалили абсолютно все. Вам выделили солидные средства на выполнение указаний партии, но вы провалили все! Так еще пустили по нашему следу жандармских ищеек.
Обвинительная речь члена ЦК партии социалистов-революционеров товарища Красовского была яркой и витиеватой. Рикардо Красовский по русски говорил с легким, приятным акцентом, но в данный момент именно это акцент страшно раздражал Ткача.
Как и подавляющее число членов ЦК ПСР, Рикардо Красовский был эмигрантом в третьем поколении, родился и всю жизнь прожил в Чили и кроме прадеда сбежавшего от белых в Харбин в начале 1923 года после разгрома Сибирской республики, ничем с Россией связан не был. Но он был воспитан в романтических традициях революционного террора и вопрос о присоединению к возрождённой партии эсеров даже не стоял. В ЦК, товарищ Красовский, по псевдониму «Зондер», отвечал именно за российское направление. Более того, Рикардо был на легальной дипломатической службе в чине второго секретаря посольства Чили в Российской республике и совмещал революционную деятельность с дипломатической неприкосновенностью.
— Товарищ Зондер. Тихо сказал Ткач. Неудач не бывает только у тех, кто ничего не делает. Операция не сорвана. Груз доставлен по назначению, следы — стерты. Свидетели, кроме нас с вами — устранены. И неужели вы всерьез думали, что жандармерия не будет висеть у нас на хвосте? Да у меня есть ошибки. Я не оценил фактор Палена и уровень его связей. Да, я неверно оценил поведение Брюса, но должен напомнить, что работать с Брюсом — это была ваша инициатива, товарищ Зондер.
— Это инициатива ЦК партии товарищ Серов! Напомнил Рикардо.
— Все верно. Повторюсь, мои неизбежные ошибки, не привели к срыву операции.
— У вас есть гарантии, что жандармерия не знает место нахождение груза Куролесова?
— Гарантий у меня нет, товарищи. Но есть уверенность. Никакой активности вокруг Рузы в эти дни не наблюдается.
— Что с убитыми Брюсом активистами партии из числа полицейских? Спросил Зондер.
— Следствие идет. По линии управления внутренней безопасности МВД, значит под полным моим контролем.
— Будем надеется. Буркнул Зондер, давая понять, что головомойка закончилась и можно уходить.
Ткач спиной почувствовал, что минимум двое головорезов прячущихся за ширмой в соседней комнате облегченно выдохнули и переминались с ноги на ногу.
— До встречи на следующей неделе, товарищ Зондер. До свидания товарищи, попрощался Ткач с двумя кандидатами в ЦК, товарищами Чайковским и Бурковым сидящим по обе стороны от Зондера.
Выйдя на мороз из черного хода обычного дома на улице Всесвятской Слободы, Ткач сплюнул в сугроб.
Радиотелефон в машине, мигал красным сигналом вызова и распахнув дверь Ткач схватил трубку.
— Слушаю, Ткач!
По мере того, как звонивший сообщал ему новости у него в груди, сердце колотилось с каждым мгновением, все сильнее.
— Как забрали!? Куда забрали???
— Директива подписана военным прокурором Сибирского округа, Николай Николаевич. Доставить срочно, Андрея Волошина в Москву на следственные действия по вновь установленным фактам. За ним сам начальник Иркутского ГЖУ, генерал-майор Скрынников прибыл с конвоем. Что тюремные власти сделать могут?
— Да чтоб тебя! Заорал Ткач и бросил трубку. Сменил флаг Брюс, быстро сменил. Первой мыслью Серого было завести машину, рвануть к ближайшему тайнику прихватить документы и немного золотишка и затем избавившись от надоевшей личины полицейского просто исчезнуть. Бросить все и бежать сейчас. Но чуть попозже, успокоившись, полковник полиции Николай Ткач передумал. А что, собственно этот Брюс знает? Про него, товарища Серова? Да ничего практически. Проблема в другом. Жандармерия начнет копать в центральном аппарате МВД, где работали убиенные Брюсом, неумелые ликвидаторы. Сейчас генерал Мартыненко из УВБ МВД закрыл дело завесой секретности, но Корпус жандармов задействует закон «О национальной безопасности» и возьмет дело под свой контроль. Несмотря на давление с Лефортово московское следственное управление и прокуратура, будут максимально затягивать передачу дел, если с ними договорится. Надо, надо договорится.
Схватив трубку, полковник полиции Николай Ткач, быстро набрал телефон министерского «внутбеза», и своего давнего сослуживца, генерала Аркадия Мартыненко.
— Аркадий Сергеевич! Приветствую, Ткач у аппарата!
— Слушаю, Николай Николаевич. Что у тебя?
— Надо встретится, срочно.
Мартыненко недовольно засопел
— В чем дело Коля? Ты опять где то напакостил?
— По делу о убийстве в Пирогово, жандармерия активность проявляет.
Мартыненко хмыкнул.
— Хрен им. Коротко ответил «внутбез». Руки коротки. Это чистый криминал и никакой политики.
— Ты знаешь настырность ребят с Лефортово.
— Знаю. Поэтому и говорю- хрен им. Пусть хоть мехом наружу выворачиваются.
— Спасибо, Аркадий Сергеевич. Поблагодарил Ткач, генерала и осторожно повесил трубку
«Минимум сутки-двое, у меня есть.» Подумал Ткач и осторожно заведя служебную «Шкоду», вывел машину из узкого двора. Еще через пять минут, грязный фургон коммунальной службы неспешно двинулся за ним, влившись в плотный поток машин.
Глава 29
23 января 2000 г. Москва. Арбатская управа.
Люди от Матвея Прокофьевича Семенникова, в реальной жизни старшего приказчика «Торгового дома Арапов и сыновья» из богатой станицы Бородинской, Уральского казачьего войска- прибыли в столицу частным самолетом из Астрахани. Встречавший их Алексеев, не поверил бы никогда, что эти одетые по последней московской моде, молчаливые и гладко выбритые люди и есть «особая команда», военного министра, которую он использует в крайних случаях и которые во многом пробили ему дорогу на самый верх.
Уральское казачье войско, с первого дня своего существования, находилось в жестоком противостоянием как с туземцами, на чьи земли они пришли с оружием в руках, так и с российской государственной машиной, являясь поголовно старообрядцами. Достаточно вспомнить что именно Уральское казачье войско, тогда еще называвшееся Яицким, стояло у истоков грандиозного Пугачевского восстания, потрясшего основы Российской империи и изменившего мировоззрение тогдашней элиты. В ходе беспощадной Гражданской войны с большевиками и самостийщиками, зажиточные и консервативные уральцы в отличии от многих других казачьих войск — поголовно поддержали Белое Дело, вели тяжелейшие бои с превосходящими силами красных и в итоге помогли Деникину победить. Наградой за это стал — Правительственный указ от 1922 года представляющий УКВ, особые привилегии в самоуправлении, колонизации и налогообложении на огромной территории от Гурьева до Асхабада вдоль всего восточного побережья Каспия. Налоговые привилегии касались, добычи рыбы и икры в первую очередь осетровых, производство соли и торговля ею, производство мяса, молока и масла. После издания «статуса от 1922 года» уровень жизни, выживших в гражданской и мировой казаков — резко стартовал ввысь и не было на Руси более лояльных власти людей чем уральские казаки. Лояльность как и благосостояние уральцев выросло и после того как они безоговорочно поддержали Москву в ходе Дон-Кубанского мятежа 1942-44 годов отправив Дон, десятитысячную дивизию карателей генерала Меркурьева. А когда десять лет назад у побережья восточного Каспия нашли нефть в огромных количествах, то уральцы по уровню жизни сравнялись с жителями Москвы или Санкт-Петербурга. К тому же в отличии от донцов и кубанцев — уральцы крайне удачно прошли опасный период промышленной революции и механизации древнего уклада жизни. Все работы за редким исключением выполняли иногородние — приезжие люди казачьим статусом не обладающие. Казакам же оставалась военная служба и предпринимательство. Мало кто мог соперничать с старообрядцами- казаками в сфере поставок свежей рыбы и соляной промышленности. Почти вся соль производимая в огромной стране- была под контролем промышленников уральско-казачьего происхождения. Сначала они скупали просто соль, потом уже — скупали соляные месторождения по всей России. Все таки налоговые льготы — это налоговые льготы. Следом станичники — освоили огромный рынок охранных услуг. Не было в России лучше и дисциплинированней частной охраны — чем уральские казаки. Не пьющие, справные. С детства в боях с туземцами закаленные, могущие сутками в засаде сидеть и запах человеческий на триста шагов учуять. Все нефтяные месторождения на восточном Каспии — охраняли только уральцы. Как и железные дороги, хлопкоперерабатывающие фабрики. Монополия так сказать. Сейчас их все чаще стали в Тюмень или Нижневартовск приглашать — репутация у них, серьезнее некуда. Да и люди там, интереснее некуда.