– Вы держите в руках не только наш достаток, но и наши жизни. Я готов служить вам.
– Но мне показалось… Ладно. Итак, ты и твоя жена должны будете уехать. Мы позаботимся об удобстве вашего путешествия. Для этого все уже готово. Вы вместе отдохнете в одном из чудеснейших уголков мира. Ты уже можешь забрать документы и деньги в обычном месте.
– Могу ли я спросить вас, куда мы отправляемся?
– Монтсеррат. Карибское море. Необходимые инструкции будут предоставлены тебе в аэропорту Блэкбурн. Следуй им неукоснительно.
– Конечно… И еще, мне хотелось бы знать суть задания?
– Найти женщину с двумя детьми и подружиться с ними.
– И после этого?
– Убить их всех.
Брендан Префонтейн, бывший федеральный судья штата Массачусетс, вышел из банка «Бостон Файф» на залитую ярким солнцем Школьную улицу, имея в кармане пятнадцать тысяч долларов. На человека, прожившего последние пятнадцать лет в бедности, обладание такими деньгами действовало сильнее любого виски. После того как он вышел из тюрьмы, он еще никогда не имел при себе более пятидесяти долларов. Сегодняшний день стал для него особым днем. Но если подумать, то можно найти в этом положении вещей еще много интересного. Особенно поражало его то обстоятельство, что Рэндольф Гейтс согласился заплатить такую сумму, этого от него бывший судья никак не ожидал. Отдав такие баснословные деньги, Гейтс совершил непростительную ошибку, выдав тем самым всю крайнюю серьезность движущих им мотивов. Он превозмог свою жадность, ставшую притчей во языцех, поскольку влип, по всей видимости, во что-то очень опасное и, может статься, смертельное. Префонтейн не мог даже гадать, кем были эта женщина и дети и в каких отношениях они состояли с Рэндольфом фон Гейтсом, но кем бы они ни были, Дэнди-Рэнди не желал им ничего хорошего. Влиятельная фигура в мире юриспруденции с профилем Зевса вряд ли заплатила бы лишенному права на судебную деятельность, опозоренному, отвергнутому «подонку», каким был Брендан Патрик Пьер Префонтейн, такую кучу денег только потому, что в душу славного рыцаря снизошли ангелы. Тем более если его душой завладел Люцифер. И коль скоро дело обстояло именно так, то для этого «подонка» могло оказаться очень прибыльным добыть и использовать еще немного знаний, несмотря на избитую фразу серых людишек: «Знания – опасная вещь». Но только для тех, кто смотрит на них со стороны. В умелых руках определенные пикантные подробности могут стать золотой жилой, как это неоднократно бывало раньше. Пятнадцать тысяч сегодня могут запросто превратиться в пятьдесят завтра, если… если наш «подонок» сам долетит до Монтсеррата и начнет задавать там вопросы. Кроме того, подумал судья, и при этом ирландец в нем довольно хихикнул и потер руки от удовольствия, а француз вознегодовал, у него не было нормального отпуска уже целую вечность. Пора дать отдых душе и телу. Но не останавливая при этом активной мозговой деятельности. Так что вперед!
И Брендан Патрик Пьер Префонтейн помахал рукой такси, чего он в трезвом виде не делал вот уже лет эдак десять. Усевшись в машину, он обратился к подозрительно рассматривающему его шоферу и попросил отвезти в магазин мужской одежды Луиса на Фенейл Холл.
– Что, дедуля, пенсию получил?
– Более чем достаточную, чтобы заплатить за твою стрижку и выведение прыщей у тебя на лице, молодой человек. Запускай мотор, Бен Гур. Я тороплюсь.
В магазине, куда его доставили, продавалась готовая одежда, но весьма хорошего качества и довольно дорогая. После того как Префонтейн показал продавцу с подозрительно красными губами пачку стодолларовых кредиток, тот моментально стал необычайно вежливым и суетливым. В скором времени среднего размера чемоданчик из блестящей коричневой кожи наполнился подходящим для отдыха в тропиках платьем, а сам Префонтейн, распрощавшись со старой, изношенной одеждой, облачился в новые костюм, рубашку и туфли. Через час он уже ничем не отличался от достопочтенного Брендана П. Префонтейна десятилетней давности. (Второе П. он всегда отводил под Пьер, по некоторым причинам.) Следующий таксомотор домчал его до арендуемых им меблированных комнат на Ямайка Плейн, где он взял еще кое-что необходимое в дороге, включая паспорт, который всегда держал готовым к отъезду благодаря привычке, приобретенной им после пребывания в тюремных стенах. После чего такси доставило его в аэропорт Логана. Водитель этой машины уже не имел к бывшему судье вопросов по поводу его кредитоспособности. «Конечно, не одежда делает человека, – подумал Брендан, – но часто может исключить ряд неприятных сомнений окружающих в вашей личности».
На информационном табло аэропорта Логана значилось, что Бостон и острова Монтсеррат соединяют три авиалинии. Префонтейн справился у стойки о ближайшем рейсе и приобрел на него билет. Само собой разумелось, что Брендан Патрик Пьер Префонтейн всегда летал только первым классом.
В аэропорту Орли, близ Парижа, стюард «Эр Франс» осторожно вкатил по наклонному пандусу в салон «Боинга-747» кресло-каталку. Хрупкая и очень болезненная на вид женщина в кресле имела на лице чрезмерный слой косметики, наложенный на старомодный манер, грубовато и не слишком аккуратно. На ней также была широкополая шляпа с перьями австралийского какаду. Она вполне могла бы выглядеть комично, если бы не глаза, смотрящие из-под локонов небрежно выкрашенных в красное седых волос. Взгляд ее был живым, все понимающим и наполненным юмором. Всем, кто встречался с ней взглядом, открыто говорилось: «Ерунда, mesamis[2], я нравлюсь ему именно такой, а остальное меня не беспокоит. Вы, с вашим мнением, для меня просто кучка merde» [3]. Он был ее спутником, пожилым человеком, осторожно ступающим по трапу рядом с креслом и то и дело легко дотрагивающимся до плеча своей подруги, как будто для поддержки собственного равновесия, но, как любому было нетрудно видеть, поэзия этого жеста говорила, что дело совсем не в том, а в них самих. Еще более внимательный взгляд мог обнаружить капельки влаги в уголках его глаз, которые мужчина быстро и как можно более незаметно для женщины время от времени утирал рукой.
– Il est ici, mon capitane[4], – провозгласил стюард, обращаясь к первому пилоту, уже спешащему навстречу двум первым пассажирам авиалайнера, чтобы приветствовать их лично. Капитан осторожно взял левую руку дамы и, низко нагнув голову, прикоснулся к ней губами, затем вытянулся по стойке «смирно» и, подчеркнуто по-военному, обратился к ее седовласому спутнику с маленькой ленточкой Почетного легиона в петлице.
– Для нас это большая честь, мсье, – торжественно произнес капитан. – Я командир этого лайнера, но сегодня вы – мой командир.
Они пожали друг другу руки, и пилот продолжил:
– Если я и члены экипажа могут быть вам чем-то полезны во время полета, прошу не стесняться и обращаться прямо ко мне, мсье.
– Вы очень добры.
– Мы все знаем вас, вся страна, вся Франция.
– Ничего особенного, право…
– Напротив. Присутствовать в одном месте с Чарльзом Ле Грандом, героем Сопротивления, исключительное, особенное событие. Года не в силах затмить вашу славу.
Капитан щелкнул пальцами в направлении трех стюардесс в пока еще пустом салоне первого класса.
– Быстро, мадемуазель! Сделайте все возможное для отважного воина Франции и его леди.
После этого убийца с множеством кличек и фальшивых паспортов в прошлом был торжественно препровожден к первому почетному ряду кресел, в который была осторожно перенесена из кресла-каталки его жена. Сам он занял место рядом с ней. На подносах перед их креслами появились бокалы и бутылка дорогого шампанского. Первый бокал был поднят капитаном. Он произнес тост в честь почетной пары и еще раз пожелал им приятного полета. Когда наконец суета вокруг них улеглась и первый пилот вернулся в кабину экипажа, женщина неожиданно молча и очень лукаво подмигнула мужу. Глаза ее весело смеялись. Салон начал наполняться пассажирами. Многие из них узнавали пожилую пару в головных креслах. Над рядами кресел начали перелетать приглушенные шепотки: «Герой Сопротивления… Сам Большой Чарльз… Говорят, в Альпах он пустил в расход шестьсот бошей. А может быть, и всю тысячу…»