– Мой кабинет внизу в холле. И даже еще немного ниже, должен отметить.
Конклин перевел взгляд на директора:
– Опять-таки очень тонкий ход, сэр. Собрать вместе трех человек, которым я, как вы полагаете, безоговорочно доверяю, для того чтобы избежать наружной огласки и не выносить сор из избы.
– Все так, мистер Конклин. Все, что вы сказали, – правда. Присядьте, пожалуйста, мистер Де Соле… Сюда, за наш край стола, так, чтобы наш бывший коллега хорошо нас видел и изучал выражение наших лиц, выслушивая наши же объяснения. Я правильно вас понял, мистер Конклин, это излюбленная тактика полевиков?
– Мне не в чем объясняться, черт побери, – раздраженно проронил аналитик, выдвигая для себя стул рядом с заместителем Кассетом. – Но в свете последних замечаний моего бывшего коллеги я хотел бы изучить его самого. Как ты, в порядке, Алекс?
– Он в порядке, – ответил заместитель, отзывающийся на имя Валентино. – Он просто лает на любую случайную тень, а в остальном все нормально.
– Эта информация не могла всплыть без разрешения или содействия одного из присутствующих здесь людей! – воскликнул Конклин.
– Какая информация? – удивился Де Соле, устремив на директора вопросительный взгляд неожиданно округлившихся под стеклами очков глаз. – А, имеются в виду эти материалы высшей секретности, о которых шел разговор с утра?
Директор кивнул и перевел взгляд на Конклина:
– Вернемся к сегодняшнему утру… Семь часов назад, около девяти, мне позвонил Эдвард Мак-Алистер, бывший член Государственной комиссии и нынешний председатель Агентства национальной безопасности. Мне говорили, что мистер Мак-Алистер был с вами в Гонконге, это верно, мистер Конклин?
– Мистер Мак-Алистер был там с нами, – невыразительным голосом ответил Алекс. – Он прилетел туда инкогнито и работал вместе с Джейсоном Борном в Макао, где его чертовски неудачно подстрелили, да так, что он едва не умер. Он чрезвычайно умный и, может быть, один из храбрейших людей, которых я встречал в жизни.
– Он не вдавался в подробности и сказал только, что он был там, и просил меня перекроить свое дневное расписание, если будет нужно, но поставить встречу с вами пунктом номер один… Тяжелая артиллерия, мистер Конклин.
– Повторяю: для этого имелись веские причины.
– Допускаю это… Мистер Мак-Алистер охарактеризовал документы, которые вы имеете в виду, а именно – содержащие информацию об операции в Гонконге, как сверхсекретные. Я, в свою очередь, дал соответствующие указания мистеру Де Соле, и, думаю, он сможет рассказать вам то, что сумел выяснить.
– Эти документы никто не трогал, Алекс, – сказал Де Соле, мрачно глядя на Конклина. – До девяти тридцати сегодняшнего утра в течение четырех лет, пяти месяцев, двадцати одного дня, одиннадцати часов и сорока трех минут они оставались невостребованными. Этот отрезок времени и пространства был изъят из истории. Черная дыра. И причин для этого было предостаточно, не знаю, в курсе ты этого или нет, Алекс.
– Все, что касается этих документов, должно касаться и меня!
– Может быть, да, а может, и нет… – вежливо возразил Де Соле. – У тебя были некоторые проблемы, а мистер Панов не имеет опыта работы с секретными данными.
– Куда это ты клонишь, черт побери?
– К списку лиц, имеющих доступ к данным по Гонконгу, было добавлено третье имя… Эдвард Ньювингтон Мак-Алистер, по его собственному настоянию, в соответствии с официальными запросами президента и конгресса. Можешь сам проверить.
– О бог ты мой! – Конклин явно был в затруднении. – Когда я звонил ему прошлым вечером из Балтимора, он сказал, что то, что случилось, невозможно. Потом он добавил, чтобы я успокоился, и если нужно, он устроит пресс-конференцию… Господи, что происходит?
– Обещаю вам, что мы займемся проверкой, – сказал директор. – Но, прежде чем мы к ней приступим, вы должны принять решение, мистер Конклин. Видите ли, никто из нас не знает, что находится в этих сверхсекретных документах… Мы выяснили кое-что и, как правильно заметил мистер Кассет, поняли, что вы много поработали в Гонконге, но, в чем заключалась суть вашей работы, мы не знаем. До нас доходили слухи из дальневосточных источников, большая часть которых – несомненное преувеличение, и главное место в них было отведено вам и этому наемному убийце, Джейсону Борну. Теперь можно отметить очевидное несоответствие этих слухов, в которых говорилось о том, что вы руководили захватом и ликвидацией убийцы по имени Борн, и произнесенной несколько минут назад вами в запале фразой «некий человек, известный ранее под именем Джейсон Борн», из чего можно сделать вывод, что этот человек жив и где-то скрывается. Выражаясь вашими терминами, мы были введены в заблуждение, по крайней мере я.
– Выходит, вы не смотрели в документы?
– Нет, – ответил Де Соле. – На этом настоял я. Знаешь ли ты это или нет, но каждое обращение к документам, относящимся к областям наивысшей секретности, автоматически регистрируется с пометкой конкретной даты и времени… Поскольку директор сообщил мне, что этими документами обеспокоено Агентство безопасности, я решил оставить все как есть. В них не заглядывали уже около пяти лет, никто не знает, что в них написано, и соответственно никто не выдавал информацию сторонним дурным людям, каким бы то ни было.
– Свой зад ты прикрываешь здорово, комар носа не подточит.
– А как же, Алекс. На этих документах стоит гриф Белого дома. Мы здесь живем тихо и спокойно, и у нас нет охоты ерошить кому бы там ни было перышки в Овальном кабинете. Сейчас там сидит новый человек, но бывший президент еще жив и очень, очень деятелен. Ничего не стоит получить от него необходимые консультации, так зачем нам рисковать?
Конклин медленно обвел взглядом лица сидящих перед ним людей. Наконец он негромко произнес:
– Получается, вы и в самом деле не в курсе тех событий?
– Да, это правда, Алекс, – ответил заместитель Кассет.
– Мы знаем только то, что ты сам нам сообщил, – добавил заместитель Валентино, позволяя себе слегка улыбнуться.
– Даю тебе слово, – поклялся Де Соле, глядя Конклину прямо в глаза чистым, ясным взором.
– Если вам нужна наша помощь, то мы должны знать еще что-то, кроме противоречивых слухов, – заключил директор, откидываясь на спинку кресла. – Не знаю, сможем ли мы вам помочь в принципе, но знаю точно, что наверняка ничего не сможем сделать, не имея никакой информации.
Алекс снова изучил лица сидящих перед ним людей. Его болезненные черты еще больше исказились, как будто принятие решения причиняло ему физические страдания.
– Я не смогу назвать вам имена, потому что дал слово. Может быть, позже назову, но не сейчас. В документах их нет, имеется только договоренность между мной и тем человеком в устной форме, в отношении которого я тоже дал слово. Остальное я вам расскажу, потому что мне нужна ваша помощь и я хочу, чтобы эти документы оставались по-прежнему неприкосновенными. С какого места мне начать?
– Наверно, с нашей встречи, – предложил директор. – В чем причина ее срочности?
– Хорошо, это не займет много времени.
Конклин несколько долгих секунд сосредоточенно рассматривал полированную поверхность стола прямо перед собой, затем крепко сжал рукоятку своей трости. После этого он поднял глаза и заговорил:
– Прошлым вечером была убита женщина в Луна-парке, неподалеку от Балтимора…
– Я читал про это в утренней «Пост», – перебил его Де Соле, кивнув.
– Я тоже читал про это, – добавил Кассет, не отрывая карих глаз от Алекса. – Это произошло перед стрелковым залом. Наверно, кто-то опустил ружье слишком низко.
– Я видел эту статью краем глаза и отнес произошедшее к ужасному несчастному случаю. – Валентино медленно покачал головой. – Но я так и не прочитал ее.
– Я работал сегодня утром с обычной пачкой газетных вырезок. Такого материала я не видел. Очевидно, секретарь не счел его заслуживающим особого внимания.
– Ты замешан в это, старик?
– Если бы меня там не было, то это можно было бы отнести к случайной жертве. Я имею в виду, если бы мы не были втянуты в это.