– Да это Клод хотел показать мне фокус, а рука соскочила и мне под глаз.
– Вот дурак-то старый! – рассердилась миссис Саблина. – То наркотики предлагает попробовать, теперь синяк ребенку посадил. Алкоголик старый… Так ты из-за синяка пришел домой так рано, Джон? Ах! – Миссис Саблина прикрыла в испуге ладонью рот. – У тебя, наверное, сотрясение мозга!
– Да нет у меня, мама, никакого сотрясения. Просто я завтра уезжаю в командировку.
– Уж не на войну ли? – почему-то сразу спросила миссис Саблина, и Джон замер. Ему показалось, будто мать знает о спрятанном на самом дне портфеля пистолете.
– Какая война, мама? В нашем Равновесном Мире нет никакой войны, это во-первых. А во-вторых, мы на этой войне еще и зарабатываем.
Джон сбросил пиджак, и заботливые руки матери сейчас же его подхватили, чтобы повесить в шкаф.
– Давай и портфель тоже, – потребовала миссис Саблина, – зачем ты потащил его к себе в комнату?
– Я должен собрать кое-какие вещи, мама, – соврал Джон.
– Не выдумывай, вещи тебе соберу я.
– Да я не об этом, мама, просто мне понадобятся кое-какие книги, расчеты…
– Ах это, – кивнула миссис Саблина. – Ну собирай свои записи, а я пойду соберу чемодан. Надолго ты уезжаешь?
– На пару недель, а там посмотрим! – крикнул Джон из своей комнаты, осторожно нащупывая спрятанное оружие.
– А какого рода командировка, сынок? По научной части или железки свои будешь перебирать?
– По научной, мама! – ответил Джон и, достав пистолет, внимательно его осмотрел. Теперь, когда он оказался с оружием наедине, пистолет показался ему не таким ужасным, как там – в кабинете.
«Сабальер» – было выгравировано на вороненой стали. Джон взвесил оружие в руке.
– Сколько белых рубашек класть, сынок? – снова спросила мать.
– Рубашек? – рассеянно переспросил Джон и, сунув пистолет обратно в портфель, вышел из комнаты.
– Ну да, сынок, ты же должен выглядеть элегантно. Торжественно, как всегда выглядел твой отец…
На последних словах голос миссис Саблиной задрожал, и она шмыгнула носом.
– Ну не надо, ма, прошу тебя, – сказал Джон и, подойдя к матери, обнял ее.
– Ты прав, сынок, ни к чему это. Так сколько рубашек класть?
– Положи пять… или лучше три. Да, три – так будет правильнее.
На мгновение Джон представил себя в строгом коричневом костюме, при галстуке и запонках. Не будет ли это слишком? С другой стороны, он понятия не имел, как должен одеваться сопровождающий грузы сотрудник. Может, лучше надеть обычную техническую куртку?
– Пойду отдохну, – сказал Джон.
– Иди, сынок. Сейчас соберу чемодан и позову тебя обедать.
– Да, мама.,
Джон вернулся в свою комнату и, прикрыв дверь, завалился на кровать. Невеселые думы одолевали его. Что ж ему так не везет? Джон стал вспоминать неудачи последних дней.
Знакомство с малышкой Би – это раз. Другая неудача – драка с Пацильери. И, наконец, эта нелепая командировка. Что, если он так и сгинет неизвестно где, как это уже произошло с другими сопровождающими? А ведь после смерти отца он – единственная опора матери.
«Глория, ты только подумай… Шериф сказал они держались за руки и еще она сопровождала Тони до клиники… Предательница».
Джон вспомнил, как он ради Глории отказался от настойчивых приглашений Кэти Смоукер, которая жила десятью этажами ниже. Когда-то они с Кэти учились в одной школе, правда, она была на два класса моложе.
Теперь Кэти преподавала музыку, миссис Саблина просто обожала ее и всячески старалась свести с ней Джона.
«От Кэти я отказался сам, а Глория бросила меня ради инвалида Пацильери, и если теперь я погибну, то… Стоп!»
Джон встряхнулся и, поднявшись с кровати, подошел к зеркалу. Все, никаких самокопаний. Джон пригладил ладонью волосы, вышел из комнаты и стал обуваться.
– Ты куда, сынок? Сейчас обедать будем, – проговорила миссис Саблина.
– Пойду спущусь к Кэти, мам, – сказал Джон, зная, что матери будет приятно это услышать.
– Конечно, зайди, Джон, – обрадованно поддержала его мать. – Кэти такая интересная девушка. Такая благородная – музыкой занимается.
«И музыкой тоже», – мысленно усмехнулся Джон и выскочил, за дверь.
Старенький лифт со скрипом раздвинул створки на нужном этаже, и Джон подошел к двери, носившей на себе следы времени – несколько почти неразличимых, затертых надписей.
Что-то из этих слов писал и сам Джон, но как же давно это было…,.
Из-за двери неслись тоскливые звуки терзаемой скрипки, а значит, Кэти была дома.
Джон нажал кнопку звонка, скрипка перестала рыдать. Затем послышались шаги и щелкнул замок.