Толик мотнул головой.
— Я не хочу его брать, — глухо выдавил он из себя. В голосе парнишки звучало больше печали, чем ненависти. Однако как успокоить печаль и грусть юноши, Виктор хорошо знал.
— Стой! — неожиданно крикнул Толик Виктору. — Немедленно остановись! Вон он! Я вижу его!
Метрах в пятидесяти от дороги Виктор увидел в кустах что-то темное. Правда, почти невозможно было определить, был там один человек или несколько. Виктор затормозил.
— Стой! Стой, фашист! — выкрикнул Толик, бросаясь к кустам.
— Толик, ложись! — Виктор схватил свой автомат и побежал вслед за парнем, готовый в любой момент прикрыть его огнем.
Не успел он догнать его, как раздался выстрел и кто-то крикнул по-русски:
— Стой!
Виктор сделал прыжок в сторону и залег рядом с Анатолием.
— Что это такое, Виктор Андреевич? — шепотом спросил Толик. — Наверное, фашисты хотят нас обдурить?
— Не знаю, — ответил Виктор. — А может, это и на самом деле наши?
— Тогда почему же они стреляли, когда я закричал по-русски?
— Возможно, неосторожности.
Оба прислушались, но не услышали ни звука.
— Что будем делать? — нетерпеливо спросил Толя. — Не можем же мы лежать здесь до самого вечера!
— Да-а… — Виктор задумался. — Отползи за дерево и скажи им, кто мы такие, из какой дивизии. Скажи, что с нами трое пленных. Тогда они нам ответят, кто они такие.
— Плохо! Если это фашисты, они нас попросту уничтожат, — заметил Толя.
— Ну, так легко мы им не дадимся. Давай!
Толик отполз за толстое дерево и громко по-русски закричал то, что ему советовал Виктор.
Лежа в кустах, Виктор думал о том, что ему во что бы то ни стало нужно взять в плен фашиста, обстрелявшего их машину. Если же они встретили советских солдат, то нужно будет попросить их, чтобы они помогли схватить негодяя. Виктор понимал, что, если этого фашиста не схватить, Толя никогда не простит ему этого.
Наконец из кустов раздался ответ, услышав который Толя вскочил и от радости закричал:
— Наши! Виктор Андреевич, это же наши! И фашиста того они уже схватили!
Из-за кустов тем временем навстречу Виктору и Толе вышли трое советских солдат и один сержант, а несколько в стороне от них стояли пленный и двое русских солдат, охранявших его. Оказалось, что это были связисты. Они тянули линию связи и натолкнулись на гитлеровца. Он пытался убежать от них, но они схватили его и обезоружили.
Когда сержант узнал, что Виктор немец, он с недоверием покосился на него.
— Да, он немец, но не простой! Он немецкий коммунист и борется на стороне Советской Армии против фашистов, — объяснил сержанту Толя. — Борется по убеждению, понятно?
Через несколько минут они вышли на дорогу и, сев в машину, вскоре догнали колонну, двигавшуюся в город. Четверых пленных Виктор передал лейтенанту, возглавлявшему колонну.
Хмурым, недовольным взглядом следил Толя за тем, как пленные залезают в кузов грузовика. Он, видимо, в душе не мог согласиться с таким решением Виктора.
Через полчаса они приехали в медсанбат. Двое санитаров положили на носилки шофера и унесли куда-то. Пришедший в сознание майор Кипиани потребовал, чтобы его отвезли в штаб.
В штабе они узнали очень неприятную новость: пленный офицер, капитан Шредер, которого Виктору, казалось, удалось переубедить, вместе с тремя другими немецкими пленными сбежал.
Как только майора Кипиани привезли в дом, в котором он жил, Толик зачем-то бросился на околицу.
Прислонившись к плетню сожженного крайнего дома, он решил во что бы то ни стало дождаться здесь подхода колонны, лейтенанту которой они передали четверых пленных, и прежде всего фашиста, который стрелял в них.
Мимо него по дороге проезжало много машин, но колонны грузовиков почему-то не было.
Чтобы не замерзнуть, Толик стал бегать взад и вперед. Он уже начал побаиваться, не проехала ли колонна, пока они завозили раненого шофера в медсанбат. Невольно он думал о Викторе Андреевиче, недоумевая, почему тот сразу же не сказал ему, что он немецкий коммунист. И почему сам майор не объяснил ему этого? Или они хотели, чтобы он считал, что жизнь ему спас русский солдат? Откуда Виктор узнал о рукоятке с медведями? Ведь Толя сказал об этом только майору. Зачем же майор рассказал об этом Виктору? Может, Кипиани и сам не знает, что Виктор немец?
Чем больше Толик раздумывал над этими вопросами, тем сильнее становилось его подозрение, что Виктор на самом деле не тот, за кого себя выдает. Будь он коммунистом, он ни за что на свете не ударил бы его. Немец… и коммунист — это казалось юноше несовместимым. Толя даже сомневался, есть ли в Германии вообще коммунисты, хотя в школе и от отца он слышал кое-что об Эрнсте Тельмане. Догадки Толика — так ему в тот момент казалось — подтверждало и то, что Виктор взял под свою защиту фашистов, которые стреляли и ранили майора и шофера.