Олфайри представлял себе, что должно произойти. Он давно оставил инженерную деятельность, чтобы основать промышленную империю, раскинувшуюся от Альп до голубого Средиземноморья, но продолжал интересоваться достижениями науки и техники и гордился тем, что, придя на завод, мог подойти к любому станку и сказать, что делает рабочий.
Франко знал, что энергетическая волна на мгновение создаст особое состояние, которое называется сингулярным. Оно встречается лишь вблизи звезд в последние мгновения их жизни. Коллапсирующая звезда, бывшая сверхновая, создает вокруг себя искривление пространства, туннель в никуда, черную дыру. Сжимаясь, звезда приближается к сфере Гварцшильда, по достижении которой черная дыра поглощает ее. На подходе к критическому диаметру время для умирающей звезды течет гораздо медленнее, но зато ускоряется до бесконечности, когда звезда поймана и заглатывается черной дырой. А если там находится человек? Гравитационные силы непомерной величины сминают его, он превращается в точку с нулевым объемом и бесконечной плотностью, а затем выбрасывается неизвестно куда.
В этой лаборатории не было умирающих звезд. Но за соответствующую цену здесь могли смоделировать нечто подобное. Деньги Олфайри оплачивали искривление пространства и создание крошечного туннеля, достаточного для того, чтобы протолкнуть его туда, где сходятся сопряженные пространства и можно найти лекарства от неизлечимых болезней.
Олфайри ждал, подтянутый, энергичный мужчина пятидесяти лет с редеющими волосами. Он не почувствовал, как пришла волна. Пространство раскрылось, и Франко Олфайри исчез в зияющей бездне.
— Это Пересадочная станция, — сказал гуманоид на вполне сносном итальянском. Олфайри огляделся. Внешне ничего не изменилось. Он стоял на такой же пластине, держась за ворсистый поручень.
Выражение лица гуманоида за прозрачной стеной ничего не говорило Франко. Щель рта внизу, две щелочки глаз повыше, никаких следов носа, лишь зеленоватая гладкая кожа, мощная шея, переходящая в треугольное, без плеч тело с веревкообразными конечностями.
— Меня зовут Вуор, — проскрипел гуманоид.
Олфайри приходилось иметь дело с инопланетянами, и вид Вуора не испугал его. Правда, Франко не встречался с представителями этой цивилизации.
Тело Олфайри покрывал пот. Языки пламени резали горло. Боль нарастала и нарастала.
— Как скоро я могу получить помощь? — спросил он.
— Что с вами?
— Рак горла. Вы слышите мой голос? Это машина. Гортани уже нет. Опухоль ест меня заживо.
Глаза-щелочки на мгновение закрылись. Щупальца переплелись. Этот жест мог означать симпатию, презрение, отказ.
— Вам известно, что мы вам тут ничем не поможем? У нас всего лишь Пересадочная станция. Мы определяем, что кому нужно и отсылаем дальше.
— Знаю, знаю. Вот и отправьте меня туда, где лечат рак. Мне отпущено не так уж много времени. Я страдаю и еще не готов умереть. На Земле у меня полно работы.
— Что вы делаете, Франко Олфайри?
— Разве мое досье еще не прибыло?
— Оно у нас. Расскажите мне о себе.
Олфайри пожал плечами. Он отпустил поручень, с неудовольствием подумав о том, что Вуор не предложил ему сесть.
— Я руковожу промышленной компанией, вернее, компанией, владеющей контрольными пакетами акций других компаний. Олфайри Эс. Эй. Мы делаем все. Строим энергосистемы, утилизируем отходы производства, создаем роботов. Занимаемся преобразованием обширных территорий. В наших производственных отделениях работают сотни тысяч людей. Мы не просто компания, которая делает деньги. Мы… — Олфайри замолчал, осознав, что говорит, как сотрудник рекламного отдела, хотя речь шла о его жизни. — Это большая, важная, приносящая пользу компания. Я основал ее.
— И вы очень богаты. А потому хотите, чтобы мы продлили вашу жизнь. Вам известно, что нам всем вынесен смертный приговор. Для одних он приводится в исполнение раньше, для других — позже. Хирурги Провала не могут спасти всех. Число страждущих, что взывают о помощи, бесконечно, Олфайри. Скажите мне, почему спасать надо именно вас?
Олфайри охватил гнев. Но он не дал воли эмоциям.
— Я — человеческое существо, у меня жена, дети. Недостаточно убедительная причина, а? Я так богат, что могу заплатить за лечение любую цену. Не важно? Разумеется, нет. Хорошо, давайте так. Я — гений. Как Леонардо. Как Эйнштейн. Вам знакомы эти имена? Отлично. Я такой же гений. Я не рисую, не занимаюсь наукой. Я планирую. Я организую. Я создал величайшую корпорацию Европы. Я соединял компании, и вместе они делали то, о чем поодиночке даже не мечтали.
Олфайри вгляделся в зеленоватое лицо инопланетянина.
— Технология, позволившая Земле впервые войти в Провал, разработана моей компанией. Энергетические установки — мои. Я построил их. Я не хвалюсь. Я говорю правду.
— Вы говорите, что на этом вы заработали много денег.
— Нет, черт побери! Я говорю, что создал то, чего не существовало раньше, нечто полезное, важное не только для Земли, но и для других миров, встречающихся здесь. И мой созидательный заряд не иссяк. У меня есть новые идеи. Мне нужно еще десять лет, а у меня не осталось и десяти месяцев. Можете вы взять на себя ответственность, обрекая меня на смерть? Можете вы позволить выбросить все то, что еще есть во мне? Можете?
Звук его механического голоса стих. Олфайри оперся на поручень. Маленькие золотистые глаза в узких щелочках бесстрастно рассматривали его.
— Скоро мы объявим вам наше решение, — после долгого молчания сказал Вуор.
Стены лаборатории потемнели. Олфайри мерял шагами маленькую комнату. Предчувствие поражения отдавало горечью, но почему-то он не злился на то, что проиграл. Волнения остались позади. Они позволят ему умереть. Они скажут, что он выполнил свой долг — создал компанию. Все это очень прискорбно, но они должны учитывать нужды более молодых, мечты которых еще не воплотились в реальность.
Ожидая смертного приговора, Олфайри думал о том, как проведет последние месяцы жизни. Естественно, он будет работать до самого конца. Сначала проект теплоснабжения Шпицбергена, да, это первоочередная задача, а потом…
Стены опять стали прозрачными. Вуор вернулся.
— Олфайри, мы направляем вас на Хиннеранг, где вам удалят опухоль и восстановят поврежденные ткани. Но за это придется заплатить.
— Сколько угодно. Триллион лир.
— Не деньгами, — ответил Вуор. — Работой. Пусть ваша гениальность послужит нам на пользу.
— Скажите мне, как!
— Вам известно, что сотрудниками Пересадочной станции являются представители пятидесяти цивилизаций. В настоящее время среди нас нет землянина. Скоро на станции появится вакансия. Заполните ее. Проявите здесь ваш организаторский талант. Проведите среди нас пять лет. Потом вы сможете вернуться домой.
Олфайри задумался. Ему не хотелось терять целых пять лет. Слишком многое связывало его с Землей и, останься он на Пересадочной станции, кто взял бы за себя управление его компаниями?
Тут Олфайри осознал безрассудность своих мыслей. Вуор предлагал ему двадцать, тридцать, пятьдесят лет жизни. Стоя на краю могилы, он не имел права цепляться за пять лет, которых требовали его благодетели. Обращаясь с просьбой продлить ему жизнь, Олфайри поставил во главу угла своп уникальные административные способности. Что удивительного в том, что на Пересадочной станции захотели воспользоваться ими. — Согласен, — кивнул Олфайри.
Бесконечное число миров встречалось в Провале, как и в любой точке пространства — времени. Однако только Провал позволял осуществить переход из одного мира в другой, благодаря имеющимся там механизмам. Паутина туннелей мгновенного перемещения пронизывала структуру пространства. А Пересадочная станция являлась ее центром. Тот, кому удавалось убедить диспетчеров в том, что он имеет право на транспортацию, оказывался на нужной ему планете.
Бесконечность есть бесконечность. Туннели могут удовлетворить любую потребность. Но для практических целей лишь две — три дюжины планет представляли собой какой-либо интерес, так как их связывали общие цели и пути развития.