В те июньские дни в Москве мы и познакомились (и дружим до сих пор): американский профессор-литературовед Пол Брайнс, голландец (хотя он живет и практикует в США, но подданство своей страны сохраняет), психоаналитик Роберт Боснак и автор этих строк. Что связало нас? Как ни странно, угроза атомной войны, загадка человеческого воображения и еще, пожалуй, принадлежность к одному поколению. Первому постъядерному и последнему предспутниковому.
Тогда же я впервые посмотрел американский фильм "На следующий день" — как уже говорилось, советское телевидение таким образом отметило день открытия конгресса. А по завершении работы конгресса Брайнс и Боснак, также впервые, познакомились с "Письмами мертвого человека". И эта своеобразная перекличка двух фантастик, созданных — во всех смыслах — на разных концах света, показалась нам тогда тоже своего рода гарантией.
Весна может наступить. Должна… Ведь у нас есть такое чудесное и редко оцениваемое по достоинству качество, как воображение. Природа снабдила нас фантазией с целью "дать миру шанс", как пел Джон Леннон. Чтобы мысленно поупражняться в том, что в реальности допустить никак нельзя. Когда холодное дуновение ветров "ядерной зимы" напоминает о ней ежедневно, ежечасно, даже в летний полдень, на помощь приходит фантазия. Она позволяет сохранять веру в наступление весны.
Первые три дня конгресса дул противный, сырой, совершенно не июньский ветер. "Книжное" совпадение, и только… но что делать, ветерок навевал неуютные мысли о зиме. Прохладцей сквозило и в заполненных аудиториях, и в обыкновенно пустых коридорах московского Совинцентра, где проходил конгресс, и причиной тому была отнюдь не безукоризненно работавшая система кондиционеров…
А в последний день по-летнему припекло. И мы трое, прогуливаясь по московским улицам, вполне в состоянии были представить, что в мире сохранились еще надежды на тепло и солнце. И мне вспомнились вычитанные когда-то у Оренбурга строчки, в которых я позволю себе изменить лишь одно слово: "Поймут ли наши внуки, что значило жить в одно время с Бомбой (у писателя было "фашистами". — Вл. Г.). Вряд ли на желтых полуистлевших листочках останутся гнев, стыд, страсть. Но, может быть, в высокий полдень другого века, полный солнца и зелени, ворвется на минуту молчание — это будет наш голос"[8].
Хотелось верить в этот "высокий полдень" другого века. И хотя здравый смысл и опыт упорно твердили свое: и вёсны проходят, выстраданная в атомном веке фантазия сопротивлялась. Эта — безъядерная весна — будет стоять вечно.
ИСТОЧНИКИ
1. Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. 2-е изд., дополн. М., 1986. С. 7.
2. Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. 2-е изд., дополн. М., 1986. С. 27.
3. The Observer (London). 1985. December 29.
4. Проэктор Д. М. Мировые войны и судьбы человечества: Размышления. М., 1986. С. 197.
5. Brians P. Nuclear Holocausts: Atomic War in Fiction, 1895 — 1984 Kent (Ohio), 1987.
6. Трактаты о вечном мире. М, 1963. С. 173.
1. Keen S. Faces of the Enemy: Reflections of the Hostile Imagination. New York, 1986. P. 10.
2. Keen S. Faces of the Enemy: Reflections of the Hostile Imagination. New York, 1986. P. 16.
3. Keen S. Faces of the Enemy: Reflections of the Hostile Imagination. New York, 1986. P. 16.
4. См., например: История первобытного общества: В 3-х т. Т. 3. Эпоха классового образования. М., 1988. С. 212 — 216.
5. Bressler M., Bressler L. Peace or War: Englewood Cliffs. 1977. P. 7 — 8.
6. См.: Соколов В. В. Средневековая философия. М., 1979. С. 406 — 407.
7. Цит. по: Трактаты о вечном мире. С. 4.
8. Цит. по: Трактаты о вечном мире. С. 40–41.
9. Цит. по: Трактаты о вечном мире. С. 80.
10. Цит. по: Трактаты о вечном мире. С. 155.
11. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 267.
12. См.: Соболев Р. Кино и молодежь. М., 1971. С. 65.
13. См.: Проэктор Д. М. Мировые войны и судьбы человечества…
14. См.: БСЭ. Т. 14. С. 262.
15. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 9. С. 154.
16. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21 С. 108.
17. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 17. С. 5.