Выбрать главу

А так врубился, выпил, поплакал в шаге от собственного дивана, потом раз – и лег, заснул, проснулся дома – как хорошо! Всем хорошо, только привыкнуть надо.

ПИДЖАЧОК

Болтконский смотрел телевизор без звука – он давно практиковал эту игру. Раньше было интереснее, а сейчас бегущая строка мешает играть по его правилам.

Смысл игры прост: вы смотрите новости, а звука нет, картинка идет, диктор разевает рот – и создается другая реальность. Даже цунами в Индонезии выглядит не так страшно, а цепь комбайнов, пашущих ниву, просто радует, несмотря на дикие проблемы с соляркой у аграриев. Звука нет, и проблем с соляркой нет.

Есть крупный план с беззубым комбайнером. Но это уже про зубы, и это не является темой для новостей. То, что во рту у гражданина, государство не беспокоит, – свобода. Что у тебя во рту или в штанах – твое дело. Меньше болтать будет гражданин, у которого проблемы, в несогласные не пойдет, в пикет не встанет – если у него ноги нет. Чего на люди идти, если в разных полостях тела проблемы неразрешимые?.. Правильно Конфуций говорил: «Начни с себя…»

Давно задумал Болтконский тему размять о дикторах женского пола, особенно тех, кто новости читает. Читает девушка чужие мысли, а лицо при этом делает, что в курсе, типа знает больше, чем на бумаге написано и десять минут назад на глаза попало.

Лицо строгое, глаз горит, смотрит прямо, не мигая. А куда смотреть? Только вперед, на телесуфлер, там текст. Тут моргнешь – и без работы останешься, назовешь фамилию президента, а отчество премьер-министра из предыдущего сюжета – и поминай как звали, вылетишь из эфира, и всё, забудут через месяц. Никто, кроме мужа, подарков дарить не будет.

Особенно умилял Болтконского внешний вид дикторов – волосы в пучок, все части тела закрыты, как в монастыре, грудь прижата, как у Жанны д’Арк. У кого побольше первого номера, бинтуют, а сверху пиджачок, как кольчужка, вторым слоем скрывает половую принадлежность, чтобы видом своим не отвлекать зрителей от новостей государственных.

У них и дети есть, и мужья, но их тщательно скрывают от общественности. Ведь дикторов любить надо, а кто же на чужую жену позарится, если человек верующий? Вот и парятся они в своих покровах и голосом металлическим говорят о наших свершениях.

Болтконский их жалел – у женщины всякое бывает: то прыщ выскочит, то менструация, то муж ночью к стенке отвернулся, утомленный своей работой. Муж не страна, он каждый день любить не должен – насмотрелся уже на прелести всенародной любовницы, не прет его уже от того, от чего народ какой год облизывается.

А потом днем начальники глазами маслеными баланс восстановят, все хвалить будут: «Какая вы у нас!» Осмотрят с распущенными волосами и без лифчика, а потом начальнику позвонят и скажут: «Вы там смотрите, у вас дикторши как кокотки в эфире!» Сами смотрят, а народу нельзя. Вот так всегда: сами «Греческую смоковницу» смотрели, а гражданам за то же самое срок давали. Шесть лет, между прочим, за кино. Просто за кино. Шесть лет строгого режима и полного воздержания. Все по-прежнему берегут честь и достоинство народа, моральные ценности для нас – это наше все.

А ведь видел Болтконский диву телевизионную на дне рождения коллеги, который в люди выбился. Пришла она и ослепила: волосы распущены, как у колдуньи, вырез в платье такой, что видно – задыхается она в пиджачке своем рабочем, может тройню кормить одномоментно, а на экране чисто гермафродит, все спрятано.

Зад его дикторский всегда интересовал. Не понимал он несправедливость: сучки из прогноза погоды всегда вертятся – то так себя покажут, то эдак. Засмотришься на выпуклости и впадины и забудешь, какое завтра давление у ртутного столба, свое так и прыгает. Только на рекламе лекарств очнешься с отвращением, когда они мерзким голосом говорят про скорость ветра, а потом без паузы: «Флюкостат – прощай, молочница!» Без паузы, видимо, чтобы не поняли, каким ветром надуло.

Болтконский всегда отвечал тоже без паузы: «Привет, цветочница!»

Так вот, зад дикторский и ноги – большая загадка. Почему они сидят – это он понимал: жопу не забинтуешь, она или есть, или ее нет. С жопой хорошей про плохое твердым голосом не скажешь, жопа все испортит, да и нога ядреная тоже может испортить заявление о газовой войне или молочной. Выйдет совсем не страшно, народ может засмотреться на жопу, и информационный выстрел мимо цели пролетит. Только так можно объяснить, почему они сидят. Сидят они в государственных интересах.

полную версию книги