Зеленый свет на переходе долго не давали, люди с предсказуемым будущим летели сломя голову, в их числе был даже инспектор ГИБДД, его настоящее и будущее казалось лучезарным всем пешеходам.
На противоположной стороне улицы Сергеев увидел две надписи: «Ломбард» и «Интим» – две двери туда, где продают надежду. Он подошел ближе и увидел, что между дверями имеется узкая щель еще одной, заклеенной, двери с надписью «Аренда от собственника» и телефон. Эта щель когда-то была газетным киоском, но бизнес начал вянуть с тех пор, как появилась туалетная бумага, а свобода слова стала в дефиците.
Он понял, что офис надо брать, что там, где продают надежду, нужен и склад несбывшихся надежд, и даже слоган на ходу родился: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Потом он вспомнил, что за такой лозунг можно присесть, потому что это пропаганда фашизма, и тут же его сократил до «Оставь надежду!» – это уже другой коленкор, да и места на двери было маловато.
Когда он давал объявление про гениталии, менеджер, набиравшая текст, смотрела на него брезгливо, приняла за грязного извращенца, но про склад заинтересовалась – ей, видимо, было что сдавать. Она, стесняясь, спросила о режиме работы. Сергеев ответил безучастно, что режим круглосуточный, и предупредил, что склад платный, кратко пояснив, что у него склад, а не свалка чужих неприятностей.
Возвращаясь к метро, он опять прошел мимо своего будущего офиса и рассмотрел его внутренности: метр на два, значит, на складе есть место только для приемщика и стенда для мишеней.
Сергеев вернулся домой, сказал жене, что еще не все потеряно, и лег на диван разрабатывать расценки на несбывшиеся надежды. Он прикинул, что люди будут нести всяческую хуйню. Угадать, сколько брать за неродившуюся песню или надежду на мировой рекорд на стометровке, никто не возьмется. Он решил взять эти надежды за условную единицу измерения, сразу отказался брать деньги с детей за желанные пятерки и с ветеранов за декларации правительства о повышении пенсии.
Потом он принял твердое решение стоять за цену не оправдавших надежд баб и обещаний кредитов на поддержку малого и среднего бизнеса – тут он твердо понимал, что эти надежды могут нанести серьезный материальный урон ожидающим и цена должна быть спасением от будущих расходов.
В перерыве мозгового штурма Сергеев пошел на кухню выпить чаю – хотя можно было бы выпить и водки за новорожденный бизнес, но он отказался от своего желания, посчитав, что еще рано открывать «Журавлей» (теперь он решил пить экономически целесообразную водку «Журавли» вместо безнравственно дорогого «Стандарта») – птица счастья, синица, не затрепетала пока зеленой бумажкой с портретом чужого президента.
Во время чаепития в кухню влетел сын, не ведающий, что его будущее под большим вопросом рецессии. Он стрельнул в папу дротиком, и папу осенило – надежды и мечты нужно расстреливать при сдаче на склад, иначе они могут вернуться и опять трахать мозг их хозяина.
– Пусть мальчик играет в развивающие игры, – сказал он жене голосом педагога со стажем и изъял пушку из рук юного милитариста.
Вечером Сергеев позвонил хозяину метровой щели на улице 1905 года и выяснил, что два квадратных метра стоят 300 долларов в месяц, свет и уборка за свой счет. Они поторговались, и цена превратилась в двести, и свет оказался совсем не нужен.
Сергеев решил, что в данном офисе уместнее свеча, а уборка пусть будет его проблемой.
«Сам уберу, – решил он, – корона не слетит». Договорились на понедельник.
Объявление вышло в субботу, в час дня он сел за компьютер и принялся ждать клиентов.
Первое письмо пришло от Константина. Он уточнял, чей член высылать, – ему мешал исполнить свою надежду начальник отдела. Сергеев напомнил об оплате и попросил прислать оба: один для сдачи на склад, а второй для предсказания Константину.
Случай оказался простой – тут и к бабке не ходи. Только он решил на первый раз гарантии не давать, рекомендовал не обольщаться за 30 у.е. – такие дела так просто не делаются. Назначил Константину на десять часов, надеясь, что до этого времени офис начнет работу в тестовом режиме.
Второе письмо пришло от женщины с необычной надеждой – ей пообещали ночь с Дмитрием Биланом за миллион, она прислала предоплату, но ничего не получила, ей только пришел е-мейл, где было указано, что сумма, к сожалению, должна быть в евро. Она так расстроилась, что хочет сдать свою мечту, несмотря на потраченные в виде аванса пять тысяч долларов. В конце письма была приписка: «Не можете ли Вы выслать из Вашего топ-файла член Билана на память?»
Сергеев пообещал не задумываясь – решил, что член Михалкова для утешения подойдет в самый раз.
Третье письмо, от молодого человека, Сергеева расстроило. Юноша желал получить предсказание, когда крякнут бабушка и дедушка из трешки на Соколе, завещанной ему после их ухода.
Внук написал, что снимки есть, он снял их «жучком» в туалете во время визита к дорогим ему старикам.
Сергеев строго ответил, что эвтаназией не занимается, и посоветовал молодому человеку тоже не пробовать, потому что вместо трешки на Соколе ему дадут шконку на много-много лет.
Внук ответил предсказателю непечатно, а в конце приписал: «Сталина на вас нет!»
Для контраста пришло письмо от писателя – солнечного человека со звериным оскалом, который желал узнать, когда сгинет «Камеди-клаб» и он один воцарится на всех каналах со своими анекдотами, украденными у других людей и коллег по цеху.
Сергеев ответил, что случай непростой, нужен весь букет резидентов клуба, и тогда он попробует предсказать, а пока посоветовал писателю этих резидентов попробовать, не исключено, что поможет, и в конце вставил смайлик с намеком, очень похожий на рот писателя.
Последнее письмо он получил от хозяина игровых салонов в Митино. Тот просил уточнить, что будет с 1 июля 2009 года, закроют ли его, какой член прислать для предсказания. Сначала Сергеев хотел получить золотую карту этого казино, но подумал о члене, решающем эти вопросы на федеральном уровне: лучше ему век его не видеть – и с сожалением ответил потенциальному клиенту: «Хуй его знает, и Вы знаете этого хуя».
Игровой магнат ответил кратко: «Спасибо за искренность, до 1 июля Вы мой личный гость».
Сергеев закрыл ноутбук, решив, что на сегодня хватит, завтра будет трудный день и надо выспаться, чтобы начать дело с чистого листа.
Утром, загрузив в машину ноутбук, принтер и веник он поехал в офис.
У дверей его ждал хозяин, он открыл заветную дверь, взял деньги и исчез в тумане московского утра.
Место внутри оказалось миленькое, старые газеты весны 2008-го кричали о новых победах: «Новый президент – новая жизнь». Три месяца прошло, и вот Сергеев здесь – опора режима, средний класс. Но делать нечего, и он стал складывать в мешок для мусора чужие обещания. Выбросив старые газеты, огляделся – стало как-то веселее. Он зажег свечу и начал клеить на стекло буквы из серебристой фольги, в которую заворачивают цыпленка, – он их вырезал сам по трафарету, вышло нарядно и значительно. Нашелся стул, он поставил ноутбук, свечу и плексигласовый тетраэдр, который он взял из дома в последний момент, – сувенир из Америки с видами Вашингтона в бликах свечи выглядел как магический объект.
На окошко Сергеев приладил скотчем пушечку сына – для расстрела на месте несбывшихся надежд.
Управился к девяти утра, первый клиент был назначен на десять, и он, решив выпить чаю, пошел к метро. Сергеев знал местечко, где давали турецкий чай в стаканчиках-армуду, с «талией» посередине, – их было удобно держать, и чай долго не остывал. «Умеют они жить все-таки, высокая адаптация в инородной среде», – с легкой завистью подумал Сергеев. Он вернулся в офис, зажег свечу. Перед окошком маячила фигура странного человека, с костылем в одной руке и с велосипедным колесом в другой. Он был чисто одет, лицо его было бледным и сосредоточенным, он явно пришел к нему. Сергеев это понял, открыл окошко и спросил человека, что его привело и не ошибся ли он адресом.