– Какая жалость, – задумчиво произнесла чиновница.
– Увы, – вставил Федор.
– А кто вас ко мне послал?
Елена взглянула на Федора, но тот не растерялся. Хотя он и сам не всегда помнил имена и фамилии всяких должностных лиц, это имя и отчество того самого полного партийца он все-таки запомнил.
– Михаил Афанасьевич.
– А это кто вообще?
– Какой-то ответственный за связи с общественными организациями в нашей местной приемной. приемной партии.
Энгельсина Никоноровна понимающе покачала головой. Потом она снова поднялась со своего места и направилась к дальнему шкафу, стоящему у восточной стены кабинета, аккурат между двумя большими окнами, занавешенными тяжелыми кремовыми шторами.
Не торопясь, она достала с верхних полок большую черную папку-кейс, откуда извлекла несколько папок поменьше – гибких и синих. В одной из них после длительного изучения, она нашла что искала.
– Да, я так и полагала.
Она вернулась за дубовый стол и положила синюю папку между своей кружкой и клавиатурой компьютера.
– Договор был подписан два года назад между Национальной комиссией по русскому языку и городской администрацией. так. объект договора – предоставление услуг в виде научно-популярных лекций о русском языке. на базе помещений, предоставляемых префектурами города. – Она перевернула несколько листов. – Вот! В договоре выявлены нарушения. Какие-то разночтения в значении слов. Поэтому там началось какое-то разбирательство, и лекции прекратились. Но комиссия, видимо, посчитала, что лекции должны продолжаться, так как боялась обвинений в неустойке.
– И они вели лекции дальше?
– Из документов не понятно кто вел лекции, – задумчиво произнесла она, – да и это странно. Комиссия не является некоммерческой организацией, она не могла получать деньги из городского бюджета на такие лекции. Впрочем, я тут такие видела схемы распила бюджетных денег, что это не кажется чем-то совсем уж необычным.
– Не могли же люди с улицы прийти, выдать себя за людей из этой комиссии, и вести просто так лекции, верно? – не то возмутилась, не то уточнила Елена.
Новикова оторвалась от папки и прильнула к монитору компьютера. Несколько минут она что-то искала в Интернете, а когда повернулась к посетителям, на лицее нее отображалась улыбка, смешанная с недоумением.
– Тут написано, что комиссия с мэрией до сих пор судятся, хотя после расторжения полтора года прошло. Шестую лингвистическую экспертизу на днях назначили.
Федор взял в руки чашку, отпил немного кофе и поставил ее обратно на блюдечко.
Словно кто-то заметал следы, реализуя хитрый и дьявольски бестолковый план, у которого оказались случайные жертвы. Вся ситуация выглядела настолько нелепой, что не укладывалась в голове. Он посмеялся бы над ней если бы мог, и на следующий день выбросил бы из головы, если бы не смерть матери. Но и это выглядело как дурное стечение обстоятельств, если бы не смерть отца у Елены. Находясь где-то между истерикой и бешенством, в состоянии некоторой одосадованности, Федор не мог определиться в какое состояние впадать, и это держало его на плаву всю оставшуюся неделю. Впрочем, он был близок к срыву, так как единственная ниточка, связывающая его с этим странным человеком, оборвалась в эту минуту.
– Это хорошо, что вы обратили внимание на эти наши недочеты, – продолжала слегка разочарованно Энгельсина Никоноровна. – Сейчас время такое. Дракон, как вы знаете, уходит. Отпрезидентствовался. Ну и элиты на разных уровнях готовятся, кадровая ротация, смена лиц. Наш префект как раз скоро уходит, а нам надо дела в порядок привести. И здесь тоже хвосты подчистить. Перед выборами будет не до этого.
– Я и не думал, что это такая проблема, – находясь в некоторой прострации, произнес Федор. – Президенты же и так постоянно меняются – через выборы.
– Выборы-то конечно выборы. Но не все так просто. Когда Дракон пришел к власти в двухтысячном, была настоящая разруха. Вы и не родились тогда еще. Да и сейчас мало кто об этом что помнит, а еще больше народу не хочет об этом никогда вспоминать. С тех пор он многое изменил: прекратил войну на Кавказе, присоединил Крым, поднял экономику. Страна стала настоящим произведением искусства. Но он не может дать нам никакой другой цели. Особенно сейчас, когда он стал стар. Многое продолжает держаться на его слове, личных договоренностях. Приди к власти другой президент, Порохов, например, начни он проводить свои реформы и прочие перемены, и те, кто с Драконом договаривался, разбегутся. Вон, в Чечне заявят, что порядок в республике только потому, что Кадыров с Драконом в дветысячи-лохматом году по рукам ударили. Нет Дракона, нет и мира в Чечне. Ну и во всем так: от внешней политики до мира внутри государства.