– Добрый день, – послышался незнакомый мужской голос, – с вами говорит врач бригады скорой помощи. Ваша мать. сожалею. она умерла.
На заднем фоне слышались причитания соседки, плавно переходящие по тональности в помехи на линии.
Перегруженный мозг Федора плохо соображал, что происходит. Он разглядывал собственные ботинки и пытался разобраться в своих ощущениях, найти в себе какие-то эмоции, но не находил их. Это казалось очень странным, ведь обычно что-то заставляет людей рыдать, паниковать. Или это всего-лишь ритуалы? Но подсказки для этих ритуалов не разбросаны по асфальту. Расшатанное лекцией сознание концентрировалось на каких-то мелочах: пыли на земле, сжатом в руке мокром от пота смартфоне, прохладном ветре, обдувающем лицо. Оно настойчиво избегало думать о главных вещах.
В какой-то момент его затрясло, инстинктивно, судорожно, а в голове вспыхнули слова человека со сцены. Он вспомнил их словно слышит их сейчас, словно именно в эту секунду звучит его хрипловатый голос: «Произнеси я что-то не так, и у вас может умереть кто-то из родственников».
Не разобравшись в себе, не выяснив для себя то, что он испытывает на самом деле, он сунул смартфон в карман и бегом направился назад: дом культуры, коридор, лестница, поворот. Та же комната, только светлая, с обшарпанными стенами, одернутыми шторами и стульями, суматошно приставленными к стенкам, среди которых паслась полная женщина с ведром и шваброй. Или не та? Ничего общего! Словно магия и законы другого мира покинули это место, погрузив все в грустную обыденность и симуляцию. Храм без богов.
– Чего забыл, окаянный?
Стрельцов зашел на территорию сцены. Табурет и доску уже унесли, зато вокруг блестели лужи, в которых отражался верхний свет от люстр-кнопок.
Оглянувшись, он увидел второй выход, ведущий в другой, узкий коридорчик, где не горело лампочек, но можно разглядеть приставленные к стенкам афиши, плакаты, стенды для других выступлений и мероприятий.
Впадая то в отчаяние, то в гнев, то в восторг, Федор рванул к черному выходу, но оттуда в ту же секунду, словно из мрака подземелий, вынырнул низкорослый, физически развитый охранник в синей униформе и бородой. Этот гном косым взглядом окинул Стрельцова и перегородил проход в узкий коридор.
– Куда направляемся? – гаркнул он по-военному резко и отрезвляюще.
– Мне нужен тот человек.
– Какой еще человек? Нет тут никакого человека!
– Тот, что здесь выступал!
– Молодой человек, что вы мне голову морочите? – рявкнул охранник. – Идите домой, проспитесь! Пьяный вон, шатаешься.
Федор попытался оттолкнуть охранника и войти в коридор, но тот оказался гораздо проворнее, и не только не уступил Федору, но и вытолкал его за границы сцены, в зал, который еще пятнадцать минут назад был темным – для «разговоров о языке».
– Да ты что, не понимаешь, псина! У меня мать умерла! – Еще до того, как произнести эту фразу, он подумал, что она не является аргументом ни для чего, но остановиться уже не мог.
– Это-то здесь причем?..
В ту же секунду в голове у Федора Стрельцова словно сработал какой-то аварийный механизм. Руки его перестали слушаться, все сознание, помутившееся туманом и мороком, перестало различать где право, а где лево. Не то он заорал, не то заплакал, не то потерял сознание. Но он уже ничего не соображал. Защемило сердце, острая боль, словно от удара молотом по грудине, отразилась в руке, затем в спине. И не находилось никакого выхода из этого страшного неконтролируемого состояния.
Он понял, что пребывает в сознании лишь тогда, когда отнял от лица мокрые руки. Пальцы тряслись и плохо слушались. Сжать в кулак у него с первого раза не получилось. Звенящая пустота в голове. Нет, кое-что он помнил: про мать, про лекцию, даже про то, что должен был сделать уколы от бешенства. Но все это казалось сном или даже бредом, не имеющим никакого отношения к его теперешнему состоянию. Так же как компьютерная игра не имеет отношения к действительности.
Он находился на ступеньках Дома культуры. Ровно там, где и услышал от врачей о смерти матери.
– …да ты пойми, не я это решаю! – продолжал охранник, находящийся поблизости. – Это не я решаю, кто куда может пройти. Выступления организует местная ячейка КПЦ. Это тебе не кот начхал. Не лезь в это дело, а то хуже будет. Сам я ничего не решаю, просто послушай дельного совета. Если туда сунешься со своими претензиями, упекут с концами и все.
Собравшись с силами, Стрельцов отмахнулся от охранника и направился было в сторону метро, как услышал новый звук. Он шел из-за угла ДК. Забыв о своей цели, он с интересом заглянул за угол и нашел там ту самую девушку из третьего ряда, которая всхлипывала, сидя на грязном бетонном блоке, оставшемуся, видимо, послеремонченным от Дома культуры.