Он только что трахнул того, кого один раз убил и собирался убить еще. И если это можно объяснить тем, что парень божественно красив и устоять было невозможно, то как объяснить то, что он сейчас лежит в его постели. Какого хуя, Чон Чонгук, ты уложил эту блядь в свою постель. Чон сползает с кровати и идет к окну курить. Что вообще происходит? Почему с этим омегой все по-другому? Никто не может находиться в спальне альфы и спать в его постели. Да, Чонгук не ангел, и у него в квартире всегда много омег, но он не спит с ними. Никогда не спал. Только Чимин может залезть в постель старшего, что он и делал, когда ему снились кошмары, и когда Чон еще жил в особняке. Чимину это можно. Но почему эта рыжая лиса сейчас лежит, завернутая в огромное одеяло Чона, и сладко посапывает, обнимая его подушку, но главное не это. Главное — почему альфу от этой картины кроет. Хочется вернуться в кровать, притянуть Шугу к себе и обнимать. До утра. Выругавшись на свою никчемную сентиментальность, Чонгук сбрасывает окурок и возвращается в постель. К Шуге не тянется, лежит на своей половине и уже засыпает, как маленькие пальчики начинают оглаживать его грудь. Какого хуя? Как, блять, тут устоять? Через секунду левое бедро Чона уже горит от прикосновений к обнаженному телу. Шуга перекидывает ногу через альфу, кладет голову на его грудь и по-хозяйски обнимает. Чонгук молча наблюдает, пока омега удобно устраивается и, смирившись, вновь прикрывает глаза.
Кажется, впервые за долгое время Чонгук высыпается. Он спал бы еще дольше, если бы его не разбудило копошение рядом. Чон просыпается вовремя, омега как раз соскальзывает с постели. Чонгук бросается вперед, ловит парня за руку, и рывком, чуть ли не вывихнув руку, возвращает в постель и сразу же подминает под себя, прекращая любые попытки сопротивления.
— Пусти, — хриплым голосом требует Юнги.
Он проснулся минут пять назад в незнакомой комнате. Мин долго пытался сосредоточиться, привести в порядок мысли, у него раскалывается голова и чудовищно ломит тело. Но это его пугает не настолько, как то, что он видит дальше. Мин с трудом присаживается на постель и чуть ли не вскрикивает, увидев, с кем в постели он спал. Несмотря на свой воспалённый после «выхода» из наркотического состояния мозг, Юнги быстро сложил картину и пришел в ужас. Кажется, он у Чонгука, в его постели, и кажется, он с ним переспал. Блять. Он голый, болит задница, все тело усеяно синяками и засосами, какого хрена… Мин Юнги, ты переспал с этим альфой. Сука, как ты мог! Как назло картинки из ванной начинают высвечиваться в голове и чуть ли не доводят омегу до рыданий. Какой кошмар — он добровольно лег под него, он вел себя, как проститутка. Отец был прав — от себя не уйти. Юнги, ты шлюха, стоило альфе поманить, как ты сразу же раздвинул ноги, и похуй уже на те уколы, которые тебе кололи у Сюзи, ты должен был отказать, ты должен был сопротивляться. Лучше бы он тебя застрелил. Все эти мысли со скоростью света проносятся в голове омеги и больно давят на виски. Мин обхватывает руками голову, чуть не воет от осознания того, что натворил. Сбежать. Уйти. Исчезнуть. Провалиться сквозь землю, в конце концов.
— Пусти, — Юнги не перестает дергаться, даже пытается стукнуть альфу лбом, но тот только усмехается. Мин понимает, что ему не выиграть этот бой и обмякает. Альфа отпускает его руки, но сильнее придавливает своим телом к матрасу. Юнги прикрывает ладонями лицо, не в силах смотреть на того, под кем добровольно извивался пару часов назад.
— Позволь мне уйти, — уже просит омега, продолжая прикрывать лицо.
— Не собираюсь, — севшим ото сна голосом говорит альфа и зарывается лицом в чужую шею. Юнги ненавидит себя. И плевать на все оправдания. Он лег под альфу, блять, он до сих пор под ним лежит. Хочется до крови искусать свои пальцы, разорвать лицо, вспороть кожу и стянуть ее с себя. Потому что Мин Юнги, ты проебался. Потому что тело помнит все, хоть в голове картинка размыта. Чонгук был везде. А сейчас впивается зубами в ключицу, прикусывает и всасывает, оставляя засос поверх предыдущего, и Юнги хочется выть. Тело ломит, как после самой тяжелой тренировки, а перед глазами все еще мельтешат белые, непонятно откуда взявшиеся пятна. Омега упирается ладонями в грудь альфы, толкает его наверх, чтобы выползти, пытается выбраться, но Чонгук припечатывает его в белую простыню и, о боже, снова разводит ноги.
Юнги жалеет, что не спортивный совсем, что ноги такие худые, что колени разъезжаются в сторону, пуская альфу так близко, хотя куда ближе.
— Я не хочу, — дрожащим голосом, на самой грани падения. Прекрасно осознавая, что его желания в этой комнате никого не интересуют.
— Несколько часов назад очень хотел, — ухмыляется Чонгук, пожирая парня под собой взглядом. — Сам насаживался на мой член. Просил глубже.
— Молчи.
— Стонал, как последняя блядь.
— Заткнись.
— Хочешь. Еще как хочешь, а я такому очаровательному лисенку отказывать не буду.
— Ненавижу, — тонет в отчаянном стоне, когда Чонгук резко врывается в чужое тело и сразу переходит на размашистые толчки. Юнги тянется к альфе, чтобы укусить, чтобы хоть как-то попробовать выбраться, но Чон его сразу раскусил. Смыкает пальцы на тонкой шее и вжимает в подушку, продолжая глубоко двигаться.
— Ты такой податливый, такой горячий, когда не ломаешься, — шепчет Чонгук, кусая мочку уха и меняя угол проникновения. Юнги шипит сквозь зубы, с трудом сдерживает стоны, потому что альфа трахается божественно, до звездочек перед глазами.
— Это был не я, — хрипит Мин и утыкается лицом в свой локоть. — Я тебя ненавижу.
— Ненависть желанию не мешает, — хмыкает альфа и переворачивает омегу на живот.
— Как же ты ахуенно пахнешь, — Чон зарывается лицом в волосы на затылке и шумно втягивает в себя запах. Разводит руками ягодицы парня и горящими глазами наблюдает за тем, как его член погружается в парня. Картина на миллион. Юнги скулит в подушку, прячет в ней красное от стыда лицо и ждет, когда это закончится.
— Перестань изображать бревно, — рычит альфа. — Это мое желание только распаляет, так что план провальный.
— Пошел ты нахуй, — не сдерживается и кричит Мин.
— Мне больше нравишься ты на нем, — смеется Чонгук и кусает парня в лопатку.
Юнги собирает остатки сил, пытается резко развернуться, но альфа пятерней вжимает его за затылок в подушку и переходит на грубые толчки. Будто у него цель — душу вытрахать.
— Какой же ты непослушный, — альфа толкается до упора и замедляется. — Если ты будешь так по-блядски отдаваться только под наркотой, я готов тебя ею накачивать круглосуточно.
— Тогда запасайся тоннами, — Мин еле сдерживает чуть ли не вырвавшийся стон. — Потому что иначе — я тебе не дам.
Чонгука бесят слова Шуги. Вернуть бы того, кто был в ванной. И похуй, что тот был ненастоящим. Этот позволяет себе слишком многое. Альфа снова поворачивает омегу лицом к себе, закидывает его ноги на свои плечи и снова входит.
— Я ведь могу быть совсем не нежным, но я не хочу делать тебе больно, — Мин видит сгущающуюся на дне зрачков напротив темноту и замирает. — То, что ты вытворял в борделе, со мной не прокатит. И то, что ты оттуда после всего, что натворил, вышел целым и невредимым — моя заслуга. Просто помни это.