- Ты воистину достоин стать мударисом, - сказал восхищенный Улугбек.
Но шейхи не хотели так легко расстаться с мечтами о выгодном местечке. Они тоже, перебивая друг друга, начали задавать вопросы, особенно нажимая на знание священных книг.
- В каких случаях допускается кораном очищение песком и пылью?
- Омовение песком, называемое тайамум, разрешено аллахом в семи случаях: когда нет воды поблизости; когда ее очень мало и омовение ею грозит погубить путника от жажды; когда есть опасность, что часть воды, взятой для омовения, может быть пролита при переноске; когда правоверного мучает болезнь, не терпящая воды; когда у воина переломлены кости и надо дать им спокойно срастись или есть раны, к которым нельзя прикасаться...
- Как называется четвертый дом Солнца?
- Телец.
- Какой год будет всегда счастливым?
- Год, кратный семи.
- Как должен правоверный уплачивать закят?[24] - посопев, спросил какой-то мулла.
Мавляна ответил и ему:
- Сказано в коране: «Они спросят тебя, как должно творить милостыню. Скажи им: должно помогать родным, ближним, сиротам, бедным, путешественникам. Добро, которое вы сделаете, будет известно аллаху».
- Но ты не ответил про закят, - не унимался мулла. - Скажи, как может правоверный уплачивать его?
- Аллах разрешает уплачивать закят четырнадцатью разными способами: золотом, серебром, верблюдами, коровами, баранами, зерном, ячменем, просом, маисом, бобами, горохом, рисом, изюмом и финиками. Может, ты хочешь, чтобы я рассказал, как именно следует высчитывать десятую долю - в золоте или в верблюдах?
- Нет, нет! - замахал руками мулла, отступая в толпу. - Ты поистине мудрый человек.
- Кому аллах запрещает вступать в брак? - летел уже новый вопрос.
- Сказано в четвертой суре корана: «Вам запрещается вступать в брак с матерями вашими, с сестрами вашими, с дочерьми вашими; с тетками с отцовой стороны, с тетками с материнской стороны, с дочерьми брата вашего и с дочерьми сестры вашей; с матерями вашими, которые вскормили вас грудью, с сестрами вашими молочными, с матерями жен ваших, с падчерицами вашими, живущими в ваших домах, с матерями которых вы входили в супружеские отношения (но если вы не входили в такие отношения, то на вас не будет греха жениться на них); с женами сынов ваших, которые от чресл ваших, а также запрещается иметь женами вместе двух сестер...»
Тут Улугбек вмешался и властно сказал:
- Хватит! Отныне ты мударис моего медресе, Мавляна Мухаммед. - Он усмехнулся и добавил: - Только помойся и переоденься, чтобы не смущать учеников, - ведь многие привыкли судить о человеке по его платью. Не так ли, о почтенные шейхи?
В тот же день новый мударис прочитал первую вступительную лекцию. На ней присутствовало, кроме учеников, девяносто ученых. Но, увы, отмечает летописец, лекция оказалась настолько ученой и умной, что ее никто не понял, кроме Казы-заде и Улугбека.
Это, вероятно, исторический анекдот. Но в нем, конечно, есть доля горькой истины. Он показывает, какой схоластической и заумной была наука того времени, связанная по рукам и ногам религиозными догмами, и как далека она оставалась от широких масс. Ученые были одиночками, и голос их не доходил до народа.
ДОРОГА К ЗВЕЗДАМ
Закрой коран! Свободно оглянись
И думай сам! Добром всегда делись,
Зла никогда не помни! А чтоб сердцем
Возвыситься, к поверженным нагнись!
Омар ХайямВражда между Улугбеком и дервишами усиливалась с каждым годом. Но пока она оставалась скрытой, словно торфяной пожар под землей. Огонь пылает все жарче, а сверху ничего не видно. Только изредка струйки дыма да вдруг прорвавшиеся языки пламени выдают приближение опасности. Но потом они исчезают, и все опять кажется спокойным и мирным. А невидимый пожар между тем разгорается все сильнее...
Неожиданные удары следовали с разных сторон. Шейх-ал-ислам построил для горожан новые бани. Такое событие, конечно, стоило отметить пиром. Был приглашен и мухтасиб, уже прославившийся своей ссорой с Улугбеком. Но на этом пиру правителя не было, и думали, что все обойдется благополучно.
Сначала и впрямь веселье шло хорошо. Мухтасиб чинно сидел на почетном месте, беседовал с шейхами и купцами и даже пригубил вина. Но когда, словно пестрые птицы, на лужайку выпорхнули танцовщицы, зазвучали голоса певиц, он не выдержал, вскочил и закричал: