Глава одиннадцатая
Следующая смерть. Или две?
Чуть свет Ариана варварски разбудила Риту и заявила, что собирается на работу, так как больничный – фальшивка, и, получается, один день она уже прогуляла, за что вполне может схлопотать выговор.
– Ну, иди, – простонала Рита, щурясь от света люстры, – чего ты от меня хочешь?
– Носки, ботики, перчатки, куртку и шарф.
– Открой гардероб, бери! Только отвяжись от меня. И выключи свет, овца ненормальная!
Бормоча последнее слово, Рита опять уснула. Правда, всего на полчасика. Уходя, Ариана грохнула дверью так, что Рите почудилось, будто ей самой долбанули по голове сковородкой. Она вскочила и заморгала, панически озираясь по сторонам. Но вскоре опомнилась и решила, что надо запереть дверь. За окном светлело. Как только Рита включила свой телефон, тот подал сигнал. Звонил Епифанцев.
– Риточка, почему вчера тебя опять не было? – очень холодно спросил он.
– На меня напали!
– Кто на тебя напал?
– Уличные гопники! Я потом тебе расскажу. А сейчас мне нужно спешить – я совсем забыла, что у меня сегодня работа!
– Работа? Ладно. Но если ты ещё раз меня продинамишь, я удалю твой номер. Кстати, вчера Пастухова заняла первое место. А его ты могла бы занять.
– Колька! Начиная со следующего раза я буду брать все первые места и приходить только в красном вечернем платье, – пообещала Рита, бегая по квартире, чтобы сообразить, с чего начать сборы. Уже начав их, она болтала по телефону с Юлией Пастуховой и с парой других участниц вечера, то есть ночи женской поэзии. Все они ещё даже и не ложились, поскольку были слишком возбуждены.
– Он сам тебе вручил приз? – снимая с плиты кофейник, спросила Рита у Юли.
– Кто, Мишка? Сам. И поцеловал. А ты сейчас где?
– Голая стою у плиты, наливаю кофе. Сейчас накрашусь, ополоснусь и помчусь работать.
– Ритка, наоборот: сначала ополоснись, а потом накрашивайся. Ещё не забудь одеться. Где ты вчера пила?
– Ой, я обожглась! – завизжала Рита, чтоб прекратить этот разговор. Уловка сработала. Попив кофе с булкой и чётко выполнив все инструкции Пастуховой, Рита помчалась на Проспект Мира. Значительно потеплело. Снегопад стих.
С другой стороны, то есть с Ярославки, к Проспекту Мира бежала Аля Абрамова. Да, буквально бежала, однако вовсе не потому, что сильно опаздывала. Просто она по утрам всегда занималась спортом, вот и решила бегом покрыть расстояние между Улицей Проходчиков, где снимала жилплощадь, до магазинчика «Женское бельё и косметика», что стоял на Проспекте Мира. Вспотеть она не боялась, так как мороз был минус двенадцать. Владельцами магазинчика были муж и жена – двадцатисемилетний Фёдор и тридцатидвухлетняя Жанна. Федю никто всерьёз не воспринимал, хоть он был профессиональным картёжником. Всё своё свободное время он проводил в магазинчике, исполняя обязанности охранника и болтая с приятными продавщицами. Не смотря на свою приятность, они порой доводили его до слёз хлёстким остроумием. Но не только они работали в магазинчике. Маргарита Дроздова и Алевтина Абрамова два-три раза в неделю там исполняли обязанности живых манекенов. Аля, как правило, прибегала раньше, чем приезжала Рита. Вот и теперь, поставив своё «Пежо» с торца магазина и обойдя его угол, имажинистка увидела символистку уже на рабочем месте. Этим рабочим местом была витрина за очень толстым, очень высоким стеклом, под основной вывеской заведения. Аля в чёрном нижнем белье сидела на стульчике, левым боком к Проспекту Мира, и улыбалась прохожим, повернув голову с ярко-рыжими волосами. Тяжёлые и блестящие, они волнами ниспадали на её плечи и достигали острых лопаток. Длинные голые ноги Али, согнутые в коленях и упиравшиеся в пол пальцами, впечатляли своей белизной и стройностью. На лице поэтессы был макияж, наложенный опытным косметологом-визажистом Викой. Она работала на другой стороне проспекта, в «Салоне неописуемой красоты». Он именно так вот и назывался. Про Алевтину надо ещё сказать, что бельё на ней было очень дорогим, кружевным, и что прямо перед ней стоял второй стул. Он предназначался для Риты. На тротуаре, почти вплотную к витрине, остановились три молодые женщины. Они пристально созерцали красные и блестящие ногти на ногах Али. Видимо, шведский лак их заворожил своими оттенками. Пешеходы мужского пола лишь замедляли шаг – холодный коньячный блеск в глазах Али даже ретивых горцев ставил на место. Заметив Риту, Аля ей подмигнула зелёным глазом. Он, как и его собрат, выдавал сочувственную тревогу – тебя, мол, предупреждали, чтоб не опаздывала! И точно: навстречу Рите из магазинчика вышла Вика. Она была очень зла.