"Это вообще фигня какая-то... На том же самом месте!» – Возникло у нее.
- Спасибо, - Ульяна забрала руку, оправила халат.
"Я не забавная и не дура., чтобы вы знали. И не вообразите себе невесть что…"
Парень отступил.
- Я Аркадий. Вы правы. – Представился он еще раз.
- Мне муж говорил. – Отвечала она, справляясь со смущением, - Ульяна, Ульяна Васильевна, - уточнила, и при этом к чему-то гордо встряхнула головой.
" Суховатый, не традиционен... - Напоминала она себе слова мужа. – Совсем не похож. Мужик, как мужик. Здоровый боров».
- Проходите, - предложила и посторонилась, плотно прижимаясь к стенке.
Он улыбнулся еще раз излишне открыто. Была причина? Она не могла разобрать.
- Разуюсь, - сказал он и вернулся к входной двери, принимаясь стягивать ботинки.
Ульяна отвернулась и попробовала, так в качестве эксперимента, изобразить на себе последнюю его улыбку. Надо знать: «чего он там себе думает?»
"Разве я его видела вообще?" – Несгибаемо билось в Ульяне.
Она стояла у мойки, выжимала мочалку, когда он вошел.
- Вы голодны? - спросила, услышав за своей спиной приседание на стул.
- Могу – последовал ответ.
Она услышала, как стул под его грузом тужится.
Молчали. Забавная тишина. Ей нужно было оглядываться, чтобы иногда видеть сидит ли он еще на том месте?
- Учитесь? – спросила, прерывая молчание.
- Учился. Война.
«Немногословен».
- Суп горячий. – Предупредила она, разворачиваясь с пышущей в пару, тарелкой.
- Благодарю.
- На кого же? – Продолжила она тему.
- Что? – Он поднял на нее беспокойные глаза.
- Учились на кого?
- А! Технолог производства, не важно…
- Ого. – Сделала вывод Ульяна, не принимая значения «не важно».
«А, впрочем, действительно, не важно».
- Да-с. – Озабоченно выдохнул парень, и его выдох пронесся мимо ее плеча.
- На завод пойдете? – Не отставала Ульяна, удивляясь самой себе: зачем тебе это надо?
Он голоден. Из вежливости делал длинные паузы, перед тем как ответить. Все остальное время ложка подхватывала суп, жевали челюсти.
- На войну. – Оживился он, когда наполовину опустошил тарелку. Ломоть хлеба коленвалом вращался за щекой.
- Она кончится когда-нибудь? – Ульяна стояла, облокотясь сзади на мойку, скрестив руки. В ее лице родилась дурацкая улыбка в статус, и она не могла снять ее. Заразила махагони, она, что ли? Он отметил выражение, но лишь мельком. Ему тоже было все-равно.
- Война? Никогда. – Ответил он и опустился к ложке. На лице его протащилась подобная ей дурацкая ирония.
- То есть? – Серьезно переспросила Ульяна.
Он мял мякишем хлеба, молчал, объяснил:
- Пошутил я.
«Разве так шутят? Я же говорю: я не дура. Ах, я еще этого не сказала»? - Вертелось в голове.
- А вы, прямо-таки оттуда? – Задалась Ульяна.
- Да. Вот, сделаю дела и – обратно.
- Воюете, значит?
"Тьфу, отстань от него!"
Он кивнул, не обращая внимания на навязчивый ее тон. В супе, жизни осталось две - три ложки, и тарелка пуста.
- Я вам добавку налью, вы не спешите.
- Благодарю. – Он глядел на девушку уже другим сытым, намного смягчившимся, расплывшимся взглядом.
«Вот странными, отчего бывают люди. Просто от голода».
- Воевали. – Говорил он, укладывая ложку рядом с тарелкой. - В котле бывали. Под белым флагом расстреливали. Всякое было. Я из бригады, недели три, как.
- На побывку в родные края?
- Можно сказать и так. Края большие. Пока кого разыщешь. Время разбросало. Знаете, как в песне...
"Ты еще запой тут!"
Она приняла, пустую тарелку, отвернулась. Ждала куплета. Но за спиной молчали.
Она набрала еще порцию и уловила вместо обещанной песни, какое-то бурчание с его стороны под нос. Развернулась.
- Извините, я не готовила второго. – Предупредила.
«Я ведь не знала, что ты явишься», - закончила мысленно.
- Очень вкусный суп, но это много. - Заметил он и молниеносно в пересечение ее рукам, тарелке простер свои руки, желая помочь хозяйке.
Тарелка с супом колыхнулась, Ульяна цыкнула. Край пальца незаметно коснулся горячего.
- Я сама. Не… трогайте! – Чуть не вскрикнула она, и ей вдруг явилась какая-то очень знакомая картинка, вынырнувшая откуда-то. И то ли на смех, то ли в радость, чем-то непонятным защекотало изнутри.
Она поставила тарелку, задумываясь, убирала подрагивающие пальцы, не давая заметить это ему.
- Да-а, вот тебе, Аркашка, и обед! - Придвинул он к себе тарелку, перекрутив ее в несколько градусов. Не торопясь, сейчас уже любуясь цветом супа, он разломил над ним кусок хлеба, обронив туда несколько крупных крох.