Аркадий набросил на нее длинный шарф, который снял с себя, потуже взялся за воротник ее куртки, так, что Ульяна чуть подпрыгнула, вывернул воротник ее, а потом крепко обхватил ее за плечи и выше – до самой шеи, едва не придушив ее.
Потом он наклонился к ней и мягко коснуться губами ее губ в награду для себя.
«Ах, как хочется рыдать!»
Рваные блины материков Луны уродливо собрались в ехидной улыбке, составляющие ранее монотонную миму вечной грусти сателлита, собрались и выкрикнули нескладной, циановой краской. В них тоже, наверное, что-то доброе могло быть.
"Лживо, гадко, пошло. Но, что поделаешь?»
На память пришло маленькое замерзшее окошко новогоднего вечера. Будто б Ульяна вышла на мороз что - то взять. Холодец под навесом? Задержалась, стояла и смотрела в ершистое коралловое небо, с передвигающимися в нем шагающими блеклыми облаками, с которого подарком, летели колкие снежинки, заставляли закрывать глаза, сжиматься. Она сама себя обняла тогда за плечи, и думала о каком-то счастье. В новогодний праздник можно все.
И вот, из распахнутой двери, поперхнувшейся паром жаркой комнаты, из которой несло салатами, майонезом, пряным мясом и ароматом цитрусов, выскочил мальчик и крикнул:
- Улька, тебя ждут!
Этот мальчик, на худеньком лице которого выражалось самое серьезное для своих лет соображение, и злого даже чего-то, но смешанного и смешного ей, вдруг изменился в лице, навернув серьезности поболее, доказывая свою смешанность, рванул к ней, прямо по снегу в комнатных тапках, бросился со всего маху в объятия. Стоял рядом, прижимаясь запрещенным образом, обнимая ее, как взрослый, за талию. О чем он думал? Кто он? О чем думала она?
- Что ты? - спросил охранник, пригнувшись к ней. - Что случилось?
Он попытался найти ее руку и взять ее. Она же нарочно отвела ее подальше за спину.
- Ну? Что?
Она криво улыбалась, едва держась в намеченных рамках.
"Такое глупое воспоминание... Откуда?"
- Застегни курточку лучше, простудишься. Нужно было заставить тебя, чтобы ты надела тот толстый полосатый свитер.
"А знаешь, ли ты, чей тот свитер? – Вертелось у нее на языке. Но она продолжала приторно, тошнотворно улыбаться.
Он сгреб ее еще раз большими руками к себе, прижал с выдавливающей силой. Из нее вышел краткий «ах», и хруст косточек.
Очень странное чувство подсказало: "В этот момент, пожалуй, ты должна громко рассмеяться, чтобы он верил тебе, или что-то типа этого"… Но она молчала, покоряясь судьбе.
- Счастливый день для меня сегодня! - сказал он, отпуская ее. Они шли дальше. Ульяна чувствовала боль, медленно растекающуюся по всему телу – так расправлялись косточки.
«Чрезвычайно силен, боров. Ему ничего не стоит переломить, кого угодно надвое», - думала она.
Двуимянный шел некоторое время молча. В настроении подпрыгивали нос-ки его берц.
- День белой трости. - Сказал он, бросив на нее сверхироничный взгляд.
- Что?
- На плакате прочитал: " Театральная постановка "День белой трости". У вас тут театр имеется?
Ульяна пожала плечами. Она путалась в домах, какой театр?
- У Никиты тяга к постановкам. Спилберг.
- Никита?
- Парень, оставшийся в нашей квартире. Я говорил тебе. Мальчик.
"Ах, да, мальчик".
- Судьба… Квартиру разгромило, мать погибла, отец - на фронте. Ты его забрала к нам. А я обещал, что, как попаду на большую землю, устрою его в хороший лицей. Как думаешь?
«О чем это?»
Ульяна пожала плечами. Эту затяжную идиотскую привычку однообразно соглашаться со всем, надо видоизменить.
- Помнишь школу на Марксовом проспекте? Его переименовали. Преподавателей истории, обществоведения, морали. Сколько нужно было самому перебиться душою, чтобы переосмыслить то воспитание. И верили же! Социализм, коммунизм…
- Ты думаешь, было зря? – спросила она.
- Школьные фартуки... ты красивая, светлая, длинная коса... У тебя были такие огромные банты! Парни засматривались.
Ульяне пришли картины школьных лет. Она постаралась их задержать. Только все это было как в немом кино, чужое, наверное, не ее.
Сердце стукнуло раз и затихло.
- Мы строили с тобой большие планы, как только поженились. Ты пошла на курсы одновременно с поступлением в институт, шила, потому как рассуждала – нужно зарабатывать на кусок хлеба. Мой удел – стройка, завод.
- Была свадьба?
Он посмотрел на нее как-то не так, отвел глаза. Из его рта вывалился огромный клок пара.
- Я бы помнила..., - подытожила она.
« В этом месте точно, что-то не так» - не могла она не отметить.
Слизь Луны заискрилась блещущими штрихами, и, леденеющая, стала отступать на задний план, уступая место бархату бездоннопахнущих зеленых облаков.