Подошла к шкафу и долго искала подходящее место, куда бы спрятать. В голове вакуум. Нашла место и сунула пистолет между белья.
Потом вернулась в ванную, разделась, открыла воду, мылась. Зябко, и не хватает горячей воды. Пар стоял столбом.
Когда вышла, направилась к своей комнате, притормаживая у той, где спал охранник.
«Тихо!»
На кровать, под одеяло залезла и так и зафиксировалась в одномоментной позе. Не хотелось шевелиться. Закрыла глаза, думала.
"Сколько контуженных этих бродит. Брошенных, надеющихся на что-то, на того, кто должен был понять, ждать, любить здесь, на мирной земле. На что же и ему рассчитывать, кроме доверившейся, сочувствующей, вроде меня.
А я - точно, идеальная птичка для такого дела. Извини, - вздохнула Ульяна, - пеняй теперь на себя".
Картинка - пистолет давала надежду. Не так одиноко, не так терпит душа. Железная вещь, без слов ориентируется в конъюнктуре сил.
Тело расслабилось, утопало в усталости.
"Пистолет, охранник, порошок... Руся, Владимир, охранник..."
Она пробудилась, глубоко потянув воздух. Из самой середины головы стучало. Ульяна ждала, - вот – вот ударит аура. Возникло острое желание подняться, пойти куда - нибудь, хоть куда. Зачем? Достать пакетик и выпить порошок. Она нуждалась в нем?
"Зависимость: наркотик или лекарство?" - Она прислушивалась к каждому стуку в своей голове, сердце, идее.
"Если перетерпеть, что будет?"
Повернувшись на другой бок, она попыталась уснуть.
Очень странное чувство клокотало, попираясь собственным смехом.
Воля - такое ненадежное приложение.
"Нужно держаться максимально долго".
Спустя несколько минут внутренний грохот утихал. Волнение испарялось. Очень странное - ОСЧ, так же переживающее события, зевнуло.
"Действие или бездействие порошка - вот показатель: вернется ли память? И если без порошка можно обойтись, значит, охранник в чем-то прав?»
Она глядела в точку. Точки не существовало, Ульяна выдумала ее. Некий сгусток энергии, плавкий, передергивающийся зиждился на стенке.
«Ей, точке все - равно, существует она или нет, а мне – не все - равно», - ду-мала Ульяна.
Космическое ощущения принадлежности ко всему, и ответное: теоретическое неравнодушие всего к тебе, можно узнать из этой выдуманной точки, тишины, сосредоточенности - освинцованного комка энергии, полузастрявшей мысли, полуидеи, из полупустых головешек полусонных птиц на электрическом проводе, шуршащих перьями, перекладывающих лапки одну к другой, прижимающихся к соседке. Им отлично знакома атмосфера прилипчивой связи всего ко всему, сопричастности и особенно получастей его.
Чтобы находиться на Родине, не обязательно ощущать ее под ногами, не обязательно припасть губой к пролысине почвы, целуя ее. Можно помнить Родину по той особенной тишине, неповторимому веянию преддождливого ветерка, заигравшемуся самим с собой в жестяной листве деревьев, преклоняющихся колосках овса, шерсти животных, коих линька застряла в траве… Вспомнить шлепки голых стоп с того еще времени … по теплому песку рек, озер ее, моря. И при этом прислушиваться к собственному дыханию, эху чувства, вызванному вдруг острой болью иногда всего-то полуминутного, но так сдерживаемого наваждения - ностальгии. Родина, кстати, или нет, какие бы гадости не дозволял иному говорить о ней, да и сам ты, - напрочь ржавым гвоздем застряла в сути твоего сердца.
Любовь, как ночь. Любить и помогать заочно, трепетно, не торопясь, бескорыстно, без временных рамок. Днем возможно ли? Быть воробышком, пощелкивающим семечки из зоба, в удовольствие прикрыв глаза - вот истинная запятая счастья. Безгрешная, вседоверяющая и не оканчивающая предложение.
"Что-то произойдет, что же будет завтра? - думала Ульяна, и засыпала под наигрыш ОСЧ, желающее утвердиться на своем месте, найти о себе знание. Готово ли оно, ОСЧ, поступиться, измениться, приспособиться, как люди? Ему ли есть разница, в какой Ульяне жить, и в ней ли конкретно?
Спала чутко. Всякое положение тела контролировала невольно. А так же: звуки за окном, которыми во дворе что-то происходило. Сигнал машины, стук женских каблуков, крики спорящих бомжей, грохот опрокинутых ими мусорных баков.
И всему этому независимо звенела осенняя почвенная изморозь под прессом ночи, в которую гляделись скошенные блестящие глаза многочисленных пластиковых окон домов. Удушен мир сам по себе, никчемен, без человека, без дня. И человеку же в нем места тоже мало. Но он, мир, коим-то образом был счастлив за счет всегда кого-то, и не нуждался ни в чьей поддержке. Этой ночью, ему опять хотелось быть супер-героем.
Слышала девушка и воображала, тихонько пробуждаясь, ощущая всегда под собой примятое место в постели, обнимая покрепче подушку на разный лад, загибая ее податливые края, напоминая себе о том, что и у нее имеется надежный заступник: муж Руслан и ... пистолет в шкафу.