Глава 14
Утро оранжево. В окно петухом рвалось солнце, ослепляло.
Ульяна сидела на кухне у окна, подставив лучам лицо.
- Доброе утречко! - приветствовал Аркадий-Владимир, проходя мимо, в ванную. Ульяна слышала, как он стучал приборами, чистил зубы. Лилась вода, потом бесшумное вытирание полотенцем и - щелчок замочком. Вышел, направился в свою комнату.
Спустя минуту пришел на запах кофе.
- Как спалось? - спросила девушка, наливая в чашку кипяток. Ее голос предательски дрожал. Она ждала вопрос о пропаже пистолета.
- Неплохо, - ответил он, не подавая, на этот счет никакого вида. В горле его сорвалось, и он прокашлялся. Принятую чашку кофе пил громко, щелкая языком.
«Не приятно, и не прилично», - думала она.
" Если бы он был мне муж, я обязательно сказала бы ему об этом".
- Вы сегодня куда-нибудь идете? - задала она вопрос.
Владимир поменял руку, поднимающую кофе. Нахмурился в чашку.
- Только вчера мы были с тобой на «ты», кажется…
Помолчал, давая ей время осознать ошибку.
- Нет. – Ответил он конкретно поставленный на вопрос. - А что?
- Ничего. – Ответила она. И этот чертов голос в одном слове так же подрагивал.
Парень перевел глаза с девушки за окно. Он не слышал звон осени.
А кофейная церемония заканчивалась.
Молчание, если долго длится, то обязательно наполняется каким-то смыслом.
"Где пистолет? Откуда я знаю? Нужно все ложить на место», - собиралась Ульяна с мыслями.
- Мне некуда идти, Уля, да и незачем. – С вздохом произнес он.
- Сегодня во второй половине дня явится Руслан, так называемый. – «Аркадий – Владимир» подбросил чашкой остатки напитка в свое горло. - Его настоящее-то имя, не знаешь?
Ульяна смотрела на него во все глаза. Она держала свою чашку не ровно, полную напитком, едва не проливая его на пол.
- Тебе плохо? – Спросил он.
- Совсем нет. – Она развернулась слишком резко, чтобы поставить чашку на разделочный стол, и потому проделала нечаянный небольшой разлитой веер на его поверхности.
Владимир поднялся и подошел сзади. Он хотел коснуться ее. Она чувствовала это.
Она ощутила близко тепло его рук. Очень вблизи…
И тогда она, развернулась, вдохнув воздух его рта и отдалившись, как могла, выставила ладошку перед собой, ограничивая все дальнейшие действия. Он должен был понять…
- Не надо, – подтвердила она.
Он улыбнулся, не стал спорить, отошел, сел обратно.
- Ну, что ж будем ставить точку? – сказал он.
- Какую точку? – Ульяна поднесла печенье ко рту.
- А потом двигаться дальше…
Часть песочного печенья выскользнуло на пол, часть застряла на губах.
- … Уедем навсегда. – Окончил охранник.
- О чем речь, о чем речь, я не пойму, - она бестолково трясла головой, поднимая плечи.
Наклонилась к упавшей на пол печенюхе, чувствуя, что мало соображает, что делает.
В висках стучало. В груди кипело.
Владимир поднялся, вышел.
Ульяна забросила уроненную кроху печенья в мусор. Аппетит? Что такое аппетит? Вылила кофе в раковину.
Владимир вернулся характерно тяжелыми, шаркающими шагами. Он держал винтовку. В лице – настроение.
- ВГД. Вот из него - точка! – Разъяснил он.
Поставил винтовку, оперев ее о стену и бодро сел на место. Скрестил руки на столе, не отрывал глаз от изумленного вида на девушке. А сам улыбался.
- Ты стрелять будешь? – Спросила она.
Он не снял улыбку. Говорил ей прямо в лицо:
- Кто влез в чужое, тому не жизнь - одно расстройство. Особенно если со мной связался. Таких на фронте знаешь как буйрепят. Один поплавок и остается, а человека, как веревки к нему не вяжи – нет. Как не было, так и нет.
По ту ли сторону, по эту, гады ведь везде одинаковы, и творят они одно и то же, типичные, так сказать, дела - вмешательства в судьбы незнакомых им людей. А чем это обусловлено? Это требуется познать. По мне - меньше гадов, меньше разобранных судеб, вот так-то. Оружие, думаешь, для чего создано изначально? Для таких личностей и создано.
- Ты... – лицо Ульяны перекосилось.
"Надо быть хитрой, хитрой... Но как уметь... хитрой?"
В руках ею ощутился какой-то прилив сил, покалывание, и этой силой мгновенно она чувствовала - могла бы молнией сверкнуть, и этого ненормального вояку…
«Пистолет - надежда".
Присела напротив. Под столом ноги тряслись, заламывала пальцы. Язык онемел, чтобы вести беседу о чем - нибудь…