- Потерялась бы, дуреха…
Ее зрачки не скакали в той хитрецой, чудовинкой. Можно было сейчас от нее добиться нужной правды. «Подруга» глядела на Ульяну и немного сквозь нее. Так мама глядит на нашкодившее дитя, думая, какой он растяпа, и долго еще будет не способным делать разумные поступки. Ей, было, кажется, жаль этого дитя.
И все же, махагони весьма прехолодно обняла Ульяну, а приблизилась, в шею приглушенным голосом шепнула:
- Ах, Уличка, мне жаль...
Ульяне спросить бы:
«Да, что вы все хотите мне сказать этим? Что вы можете мне сказать?»
Женщина отступила, скользнув острыми зрачками по не решавшимся губам девушки, замершему вопросу, махнула в сторону рукой на многоэтажку:
- Вон он, твой дом. Второй подъезд. Не заблудись, и - адьос!
Махагони развернулась, пошла.
Ульяна молчала, как завороженная, не произнеся ничего даже вслед.
Спустя десяток шагов, шатенка обернулась, крутнулся шелестящий в юле плащ, сумочка с бляхами сделала зигзаг, ударяясь в бок ей. На слегка подпухшем прелестном лице, белая улыбка:
- Я желаю тебе, Ульянушка, всего самого! – Крикнула, махнула рукой и побежала. Резво семенили ее ножки. Сложной ритм выстукивали ее каблучки.
Ульяна направилась к своему дому. Кружилась голова, подбавить шаг.
К подъезду почти бежала. Пакет с продуктами нужно придерживать так, чтобы маятником, не растерзать его же самого.
Добежав, приостановилась, напоминая себе детали дома, подъезда.
Синяя дверь. Царапина ровно посредине и надорванное в двух язычках объявление.
«Да. Все мое».
"Так постепенно, по островкам овладеваешь нормальным окружением, понимаешь условия их обитателей. Вдохнуть требуемой полнотой, умываясь мелочами и основанными на них еще более мелкими вещами. Манипулируя даже самым формальным, можно назвать себя приличным человеком и избавиться от ненужных впечатлений, странных прилипчивых людей, чувств и ОСЧ. Пожалуй, оно в этом же ряду. Никто посторонний не позволит себе плакать на плече и забавляться, как с ребенком".
Всякая мелочь, дороговизна которой Ульяне открылась, стала отвечать ей, активизировалась.
Вот, ступени в неясном чем-то белом, верно, волокли мешок со строительным мусором. След в крупную крошку. Вот обертка конфеты, брошена беззаботной девчонкой, щелкающей языком по щербету. Девочка глупо рассуждает в смартфон. Каракули ключом на стене. Это дело рук влюбленного мальчишки в эту легкомысленную девочку. Дисциплинарные, административные проступки… В них пряталась истина, ее местонахождение.
Ульяна вошла в лифт, нажала одиннадцатый.
"Точно, одиннадцатый", - подтвердила, кивнула самой себе.
Вздохнула глубоко. "Все, плохое, надеюсь, позади".
Лифт тащился в шахте, а она глядела в свое плавающее отражение на металлическом панно. Какое-то лишнее выражение на лице нужно стереть. Попыталась это сделать. Лифт остановился, открылся. Вышла, попадая каблуком в алюминиевую расщелину порога кабинки и, выдергивая каблук, вылетела пулей.
«Боже, помилуй. Да что же это! Вот результат прогулки со странной незнаком-кой»!
Лифт захлопнулся, разочарованно стукнув скобами. Ульяна попыталась настроиться на то внутреннее равновесие, стоическое, индивидуальное, выверенное когда-то в себе. И параллельно вязалось какое-то терпкое чувство. Сомнение, терзание, предупреждение?
Даже ОСЧ прислушалось. Что-то млеет изнутри, отмалчивается бесцельно бродящее. Призрак.
"Зачем человеку столько чувств. К чему? Неужели природно то, когда потешаешься сам над собой или над тобой другие. Какие такие внутренние распорядители дают добро на это? Муж, в котором не уверена, лживая подруга, постоянные пытки уравновесить все в себе, утоптать. Зачем?
Все изворачивается. Правду не найти. Как удержаться обыкновенному человеку в обыкновенной жизни? Вот только Бог - Инерция все и держит".
Стояла у входной двери, прижав ногой к стене продуктовый пакет, дышала в габелен, думала обо всем, рылась попеременно то в кармане, то в пакете, искала ключи.
"Надо осознавать лишь, как способно все чудесно передвигаться, дышать, сосуществовать, не однообразно, не улиточными застоями в голове. Нет и нет. Мысли, идеи - пустое. Жизнь протекает снаружи деталями, полутонами, полукриком, которые мы только сравниваем один с другим в своем мозгу. А внутреннее ведь чушь! От этого нужно стремиться уйти всю жизнь. И все уходят. Искать что-то цельное в себе так же - чушь. Ничего такого нет. Фантазии…"
Пакет приподнял край ее платья. Лучше было б поставить его на пол, вывернуть и выловить злосчастный ключ. На поверхности выше краски гобелена, меловой стене, перед глазами едва подергивающийся залежавшийся, пух от слишком близкого дыхания. Это также - деталь.