Ну а в палатке спит Лёха-космонавт, естественно. По инерции лечу вперед и внутренним зрением вижу, что он в этот момент открывает глаза от моих криков и замечает падающий потолок. Вообще-то у Лёхи крепкие нервы, я неоднократно в этом убеждался, он может спать почти в любых условиях, но падающий посреди ночи потолок — это все-таки слишком даже для его крепких нервов. С ревом раненого буйвола ничего не понимающий Леха-космонавт вскакивает на ноги, вернее, пытается вскочить, окончательно запутывается в тяжелом брезенте и вместе с палаткой валится на меня.
Мне не больно, меня разбирает смех, но я не могу двигаться. Я пытаюсь выбраться из-под палатки, Лёха-космонавт пытается выбраться из палатки, у нас обоих это плохо получается, поскольку мы не можем договориться о совместных действиях и друг другу только мешаем. В общем, к тому моменту, когда я подбегаю к дому, чтобы кого-нибудь героически спасти, спасать уже некого. В окне, где раньше были видны сполохи огня, никаких признаков возгорания нет. И даже дыма нет.
Возле крайнего подъезда роятся «железобетонные вдовы» во главе с Ираидой Степановной Куликовой-Полевой. Из закопченного кухонного окна Дементия выглядывает измазанный сажей Гена Парусов, успешно поборовший огонь, и весело машет старушкам рукой. Сам специалист по боевым дельфинам тоже здесь, среди соседей. Кутается в одеяло и пытается им что-то объяснить. Видимо, ему не терпится рассказать о причинах взрыва и пожара, но его решительно осаживает гражданка Куликова-Полева. Старшая по дому, судя по суровому выражению её лица, не очень-то расположена верить Дементию. Она готова, скорее, вывернуть его мехом вовнутрь, а внутренние органы продать на черном рынке в назидание потомкам. И я вполне могу её понять…
«Ахейцы» группируются. Они еще не до конца проснулись, никто из них пока не понимает происходящего, братья Вован и Агап курят, Лёха-космонавт натягивает поглубже красную вязаную шапочку и пытается собрать руками распадающееся после вчерашних возлияний лицо.
Дементий дергает меня за рукав.
— Короче, — говорит он мне и заговорщицки подмигивает. — Бежать вам надо.
— Куда бежать? — не понимаю я.
— Подальше бежать, короче. Бабки наши, дурынды, с испугу во все службы позвонили, скоро сюда прибудут и пожарники, и полиция, и «скорая помощь», и даже Росгвардия…
Я смотрю на Дементия, и до меня только сейчас начинает доходит, что выглядит он не настолько расстроенным, как должен, по идее, выглядеть человек, чья квартира только что полностью выгорела.
— Так, погоди, — говорю я Дементию и отодвигаю его в сторонку. — Нам сейчас нужно кое-что срочно обсудить…
Если вдуматься, эта суета со взрывом — буквально подарок Вовану. Гена Парусов сейчас занят общественно полезным делом, и он точно не готов к отражению нашей последней атаки. Троянский конь Дементий свою миссию выполнил, хотя его об этом никто не просил, и надо быть совсем идиотом, чтобы упустить такой благоприятный момент.
Жаль, конечно, что нет здесь Зямы, он в компании «ахейцев» был самым адекватным, он бы понял меня мгновенно и смог бы растолковать остальным. Но Зяму увезла супруга, так что придется мне напрячь свои способности и попытаться донести эту нехитрую мысль до Вована.
— Вова, ты не забыл, зачем мы здесь? — спрашиваю я и с намеком оборачиваюсь на темный дом в глубине двора.
Вован Меняйлов шмыгает носом.
— В смысле?
— Думаю, за все время нашей осады у нас не было более подходящего момента. Сейчас Гена Парусов занят тушением пожара в квартире соседа, так что самое время тебе показать свои возможности. Беги хватай свою дражайшую супругу в охапку.
— Думаешь? — все еще колеблется Вован.
Я громко фыркаю, теряя терпение.
— Да что тут думать? Беги к ней галопом!
Вован крякает и как-то боком, по-крабьи, начинает перемещать свое тело к подъезду Гены Парусова. На полпути останавливается и оглядывается на нас. Хочет проверить, видимо, не шутка ли это была.
— Галопом! — громким шепотом повторяю я.
Вован встряхивается, как бигль, почуявший добычу, и скрывается в темноте подъезда.