— Ну и что теперь? Разбегаемся? — уточняет Лёха-космонавт. Заметно, что ему этого не очень хочется.
— Разбегаемся. И желательно нигде не тормозить, — киваю я. — Мигом забрасывайте все барахло в прицеп, потом разберетесь, где чьи вещи. Сейчас нет на это времени. Причину взрыва даже искать не будут, полиция сразу попытается всех собак на нас повесить. Им и доказывать ничего не придется. Толкались неделю на месте взрыва подозрительные личности? Толкались. Участковый их видел? Видел.
Дементий кивает в такт моим словам.
— Линять вам надо. Менты вас сразу повяжут, точно говорю…
Нет, не похож Дементий на человека, который только что лишился всего своего имущества. Хоть тресни не похож…
Во двор торжественно въезжает пожарный расчет.
Агап и Лёха подрываются ликвидировать лагерь. Я отвожу Дементия в сторонку.
— Что сам-то думаешь делать, поджигатель? Тебя же разоблачат через два дня.
Дементий вяло отмахивается.
— Надоело все. Не могу. Душно мне. Давно хотел отсюда уехать, а тут такой случай. В Сибирь, наверное, поеду. А что? Я тайгу ни разу не видел. Только по телевизору… А хочешь, вместе куда-нибудь двинем автостопом? Возьмешь меня в напарники?
— Я сам еще не знаю, где буду завтра, — говорю. — Подзадержался я у вас в Крыму. Разве что Севастополь еще хочется увидеть…
— Вот в Севастополь мне как раз нельзя, — огорчается Дементий. — Судебный запрет на въезд. Судья мне не только три года условно впаял за попытку похищения дельфинов из дельфинария, но и не поленился отдельное постановление сочинить. Теперь мне долго в Севастополе нельзя будет появляться.
— Ты что, реально дельфинов пытался украсть? — Я удивлен до глубины души. — Зачем, Дементий?
— В море выпустить хотел. На свободу… Да что говорить, дело давнее…
Любовь — беспроигрышная тема для любого писателя. Если книга о любви, у нее всегда найдутся поклонники. Поэтому любовные романы и пишут, собственно. Тысячи литераторов во все времена сочиняли истории о больших светлых чувствах, и никто из них не прогадал. Все прославились. Вот только у меня про любовь ничего не выходит. Не дается мне эта тема. И во всем моем большом творческом багаже, если подумать, нет ни одного текста о любви.
Была мысль пересказать своими словами одну романтическую историю, которую поведал мне школьный приятель Гоша, перебравшийся пять лет назад в Адлер и там же сгинувший, но не судьба, видимо. А история действительно интересная. Про нашего общего знакомого Мишу Игнатьева. В детстве мы все вместе футбольный мяч пинали, а потом Миша стал средней руки криминальным бизнесменом.
Как-то наш Миша, будучи проездом в столице, случайно оказался на вечеринке реально богатого московского туза. Праздновали завершение успешной сделки по поглощению бельгийского предприятия, добывающего бокситы в Бразилии. Игнатьеву быстро стало скучно, но уйти он опасался, дабы не обидеть влиятельного хозяина, поэтому просто слонялся по углам с бокалом белого. И в одном из углов наткнулся на весьма ухоженную и очень даже привлекательную женщину за сорок.
Звали ее, как потом оказалось, Мирабель. И была она супругой крупного бразильского предпринимателя, выходца из забытого богом штата Мату-Гросу. Муж привлекательной бразильянки имел в активах фармацевтическую корпорацию, заводы, пароходы и большое ранчо на родине. Но самое любопытное, что эта Мирабель чем-то вдруг напомнила нашему Игнатьеву его супругу Миру, загадочно исчезнувшую почти пятнадцать лет назад.
История с пропажей жены предпринимателя Игнатьева действительно была резонансной, я ее прекрасно помню. Вроде бы молодожены Игнатьевы собирались расслабиться в свежем, только что открывшемся ночном клубе «Платформа». Игнатьев хорошо знал друга совладельца клуба, поэтому почти даром раздобыл пригласительные в вип-зону. Как уверял Миша, он был не в духе, сначала вообще не хотел идти в клуб, потом они слегка повздорили с супругой, потом он как-то слишком быстро напился, на что Мира обиделась, высказала свои пожелания на повышенных тонах и ушла одна на танцпол. Миша остался запивать обиду в барной зоне. И в этот момент в клубе началась паника. Все вдруг бросились к выходу на улицу, опрокидывая друг друга.
Как потом установили правоохранители, люди в этот момент себя не контролировали, они находились под воздействием некоего химического вещества неизвестной природы, подброшенного неустановленными лицами в систему вентиляции ночного клуба. Причем все пострадавшие описывали разное. Игнатьеву показалось, что сама «Платформа» ожила и жаждет крови. Но он не растерялся и под истерический визг женщин в вечерних платьях бросился искать жену. Поток бегущих людей прижал Игнатьева к стене, он выронил сотовый телефон, и трубу тут же втоптали в пол. Наткнувшись на службу безопасности клуба, он стал орать и скандалить, его скрутили, но спустя пять минут, разобравшись, отпустили.