Мраморное прилепилось у самого входа в ущелье Тас-Кора, которое глубоко врезается в горный массив. По правую сторону от ущелья тот самый карьер, куда мы чуть не уехали в метель. А теперь, когда туман сдуло ветром, мы оставляем его далеко слева. Вообще Шатер-гора — это два полноразмерных плато, поставленные одно на другое. Верхнее напоминает сибирскую степь: куда ни глянь — кругом белые километры, и только на самом горизонте глаз цепляется за два культовых возвышения — Эклизи-Бурун и Ангар-Бурун.
Передвигаясь с ревом и сизым дымом на двух арендованных квадроциклах, мчимся по водоразделу между оврагами, оставляя в стороне гору Таз-Тау. Объезжая какой-то острый гребень, поднимаемся на нижнее плато Чатыр-Дага. Через несколько сотен метров подъема выезжаем к урочищу Чумнох, лежащему у подножия небольшой горы по имени Бельбек-Отар.
На Чатыр-Даге даже самая скромная возвышенность или низменность обязательно имеет название. Это дань традиции. Если уж Чатыр-Даг величественный, значит, и любая его часть заслуживает уважения. Особо романтичные туристы любят расковырять ботинком снег, под которым всегда есть выходы коренных пород, насобирают волнистых камней, а потом всем рассказывают про застывшие следы волн древнего моря…
На юго-восток от урочища Чумнох — карстовая котловина, куда ведет хорошо утоптанная тропа. Нам нужно именно туда. С правой стороны у нас остается сильно закопченный Охотничий грот, с левой стороны — пещера Холодная. За ней, в следующей карстовой воронке, будет одна из наших сегодняшних целей — Бинбаш-Коба. Она же Тысячеголовая, самая мрачная пещера Чатыр-Дага…
Вход в Бинбаш-Коба узкий, длинный, с гладкими стенами, словно его обтесали воды древней реки. Но когда минуешь вход, тоннель сразу расширяется, превращаясь в большую карстовую полость, где многие натеки разрушены посетителями, жаждущими оставить на стенах свои автографы. Вверху небольшое отверстие, через которое пещера наполняется естественным светом. На потолке жемчужные капельки конденсата. И это все, собственно. Самое здесь интересное, на мой взгляд, — старая медная пластина-жетон с именем пещеры, она прибита справа от входа.
А Тысячеголовой пещеру назвали не из-за ее запутанности или большого размера, как можно было ожидать, а из-за черепов. По легенде, древние жители Алуштинской долины пытались спрятаться там от завоевателей-кочевников и нашли свою смерть. Не желая оказаться в руках завоевателей, люди пытались пореже выходить из убежища, но их стали одолевать муки голода и жажды. В итоге кочевники узнали место, где отсиживались жители прибрежных поселений, разожгли у входа в пещеру большой костер, и все, кто прятался внутри, задохнулись…
Тысячеголовую открыли заново в девятнадцатом веке. И увидели заваленный черепами пол. Некоторые исследователи Крыма сразу предположили, что жертвами геноцида были татары. Другие пришли к выводу, что пострадавшими могли быть греки или генуэзцы. Но часть историков придерживается все же менее драматичной версии, согласно которой дикие племена тавров хоронили в пещере своих умерших.
Хесуса и Марию бэкграунд Тысячеголовой явно вдохновляет. Они с любопытством крутят головами, неспешно прогуливаются вдоль карстовых потеков, по команде Георгия чувствуют какие-то эманации. Я в Тысячеголовой никаких особых красот не нахожу, никаких эманаций не ощущаю, и внутри мне откровенно скучно. Еще мне представляется странным тот факт, что кости и черепа, которые имелись якобы в большом количестве, куда-то вдруг исчезли. И мне вовсе не кажется достоверной версия, что тысячи черепов растащили на сувениры многочисленные туристы…
Обедаем холодными пирожками и горячим чаем, который мы захватили с собой в большом термосе. Георгий подливает чилийцам душистый травяной настой и бодро пересказывает байки крымских спелеологов. Вообще-то, конечно, спелеология — это целая наука, которая находится на стыке с минералогией и геологией, но люди науки — осторожные, интеллигентные, эрудированные, плохо оснащенные с точки зрения оборудования — в Крымских горах, как уверяет Георгий, уже практически не встречаются. Они сидят по своим светлым кабинетам и мечтают о продолжении советских полевых исследований темных крымских пещер.
Здешние подземные пустоты в основном осваиваются дилетантами, дикими любителями подземных пространств, которым не хватает ярких впечатлений в обычной жизни. Впрочем, дикие — весьма неоднородная масса. Внизу пищевой цепочки — молодые, дерзкие, бедные, они копят на французское и швейцарское снаряжение годами и забиваются в темные уголки подземных пустот ради спортивного интереса, чтобы удовлетворить присущий каждому человеку исследовательский инстинкт. Все несчастные случаи и исчезновения происходят именно с ними.