Этот парень был безнадёжно влюблён в собственную жену.
И пока Реборн придумывал самые разнообразные колкости и сарказмы, сам Савада размышлял немного о других вещах, которые, на удивление, злили его ещё больше.
Когда Мэ Ри предлагала ему переспать, он отказался от этого, потому что пользоваться её состоянием было для него верхом низости. К тому же, утром она вряд ли бы была ему благодарна за подобную выходку.
Однако теперь он с ужасом понимал, что раздражался от одного только вида её улыбки, предназначенной Гокудере или Ямамото.
Днём она очаровательно улыбалась его хранителям, непринуждённо болтая о каких-то бытовых мелочах, а потом по ночам взахлёб рыдала у него на груди.
Хах! А если бы вместо него, Тсуны, той ночью рядом был кто-то другой, она бы и его попросила заняться с ней сексом?
Неслыханная глупость!
Только вот глупость ли?
II.
После не очень желанного визита в гости к Алессандро, и весьма-весьма неприятного разговора, касающегося маленькой Кристины и её матери (под защитой Рёхея отбывших на родину до тех пор, пока не придёт извещение о том, что опасность миновала), Тсуна, Реборн и хранители вернулись в особняк, застав там Марию, у которой была самая настоящая паника и Николаса, который спешил куда-то со стаканом холодной воды в руках (в руках, а не на подносе!)
- Ох, синьор! Вы вернулись! – с облегчением воскликнула девчонка, бросившись к Саваде. – Синьор, кажется, синьора тронулась умом!
Сердце у Дечимо ушло куда-то в район тазобедренных костей.
- Что с ней?
И действительно, что такого могло произойти в его отсутствие, если теперь вся прислуга буквально на ушах стояла?
- О, - Мари снова вздохнула. – Вам лучше самому это увидеть. Синьора сейчас в гостевой комнате. Вместе с вашим другом.
Не спрашивая ничего больше, Тсуна пулей взлетел вверх по лестнице, со скоростью света миновал несколько коридоров и распахнул дверь, застав там картину, которая одновременно потрясла, разгневала и, пожалуй, ввела его в пятисекундный ступор.
Лёжа в кресле, свесив ноги с его подлокотника, Мэ Ри допивала из горла остатки соджу (рядом валялась бутылка с вином и ещё чем-то более термоядерным… виски, кажется), а напротив неё, на полу, прислонившись спиной к боковой стенке кровати, сидел тоже далеко не трезвый Энма с покрасневшим лицом и такой же пустой бутылкой в руке.
- … Понимаешь? Я такая неудачница! - расстроенно воскликнула девушка, случайно выронив из рук опустевшую бутыль (благо на полу был расстелен ковёр, иначе фонтана стеклянных брызг им было не избежать). – Представь только: собственный муж отказался со мной спать!
- Это не дело, - в полубессознательном состоянии согласно загудел Козато.
- Я что, настолько непривлекательная? Раз уж мне даже муж дал от ворот поворот? – в голосе была слышна смертельная обида.
- Никого не слушай. Ты красавица, Мэри, - еле разлепив веки, босс Шимон окинул девушку мутным взглядом. – А Тсуна-кун просто благородный – не может пользоваться, когда видит, что не по своей воле. Надо было соблазнять.
- Да какой там? – вяло отмахнулась Савада. – Напрямую ему сказала: переспи со мной.
- А он?
- А он такой говорит: давай не будем об этом, ты не понимаешь, что говоришь, - она обиженно фыркнула. – Действительно, куда уж мне, продавцу из бутика, до великого и несравненного мужа-мафиози?
Дверь с громким хлопком закрылась, оповестив обитателей комнаты о том, что хозяин вернулся домой и, после увиденной сцены, жаждет убийства нерадивых сплетников.
- … А вот и он. Вечер добрый, синьор! – девушка отсалютовала взятым с тумбочки бокалом, в котором всё ещё плескались остатки вина. – У нас тут, как видишь, хорошее время… времяпрепро… пф-ф-ф!… Времяпрепровождение.
- Да, я заметил, - носком ботинка пнув бутылку из-под красного вина, произнёс Тсунаёши.
- Нехорошо это – жену свою не удовлетворять, Тсуна-кун, - заплетающимся языком пробубнил Энма, пытаясь подняться на ноги. – Так и до измен недалеко. А Мэри у тебя хорошая. Не заслуживает.
Конечно хорошая. Конечно не заслуживает. Взял бы иначе Дечимо её в жены, если бы она была какой-то чёрствой, меркантильной сукой?
Савада скривил губы и, испустив страдальческий выдох, перекинул руку друга через своё плечо, помогая ему встать и укладывая на кровать.
Тогда-то Тсунаёши и заметил, что на губах Козато виднелись розоватые, не до конца стёршиеся пятна, подозрительно похожие на губную помаду, которую Мэри так старательно стирала с губ тыльной стороной ладони.
- Проспись-ка. Завтра с тобой поболтаем, - обманчиво спокойно сказал молодой Вонгола, направляясь к жене. – А ты – идёшь со мной.
- Да не вопрос!
Однако не тут-то было. Как выяснилось спустя мгновение, в состоянии алкогольного опьянения Мэ Ри не способна была даже нормально стоять на ногах.
Пошатнувшись, девушка оперлась левой рукой на подлокотник кресла и показала мужу указательный палец на правой, призывая его этим жестом к секундному ожиданию.
Окончательно слетев с катушек от захлестнувшего ощущения бессильной ярости, Тсуна резко дёрнулся вперёд, пальцами крепко обхватил запястье девушки и потянул на себя, взваливая на плечо, как мешок с картошкой.
Громко взвизгнув, Мэри уткнулась носом куда-то в район его поясницы и замахала ногами в воздухе.
- Омо! Обалдеть! – весело крикнула она и звонко расхохоталась. – Дечимо, делай так почаще!
Оставив заботу об Энме вовремя подоспевшему Николасу, Савада миновал ошалевшего Гокудеру, уже спешившего к драгоценному боссу на помощь, и ринулся в комнату, приняв гениальное решение, из-за которого они с Мэ Ри, собственно, и оказались в ванной комнате.
- Мыть меня будешь? – усмехнулась Мэри.
Когда Дечимо скривился и со всей силы долбанул по смесителю, из душа хлынул поток ледяной воды, от которого девушка вскинулась и, что есть мочи, завопила:
- С катушек слетел, да?!
- По-итальянски, прошу, - саркастично и нарочито-медленно произнёс Тсуна, крепко держа супругу так, чтобы она никуда не сбежала из-под отрезвляющего душа.
- Отпусти меня немедленно!
Дальше пошла череда, скорее всего, нецензурных восклицаний в адрес Савады, которые были успешно проигнорированы, ввиду его незнания корейского языка.
- Ты всё ещё хочешь со мной переспать? – когда эта прекрасная череда восхвалений неотразимой персоны Дечимо закончилась, на полном серьёзе спросил он.
- Что? – попытавшись извернуться, чтобы уйти от ледяных потоков, вскрикнула Мэ Ри. - Ты думаешь это сейчас важно? Ты совсем дурак?
Она почти протрезвела – это виднелось в проясняющемся взгляде, в словах, в интонации и даже в движениях.
- Да или нет? – настойчиво повторил Тсуна.
- «Или»! Такой ответ тебя устроит?
- Хон Мэ Ри!
Всё же высвободив одну руку, девушка замахнулась на него, но вместо того, чтобы ударить, в последний момент передумала и, со всей имеющейся у пьяного организма силы, схватила за шею.
- Что, если «да»? – яростно зашипела она. - Что? Ты сразу кинешься искать по всему поместью вино, свечи, фрукты и презервативы? Чтобы всё было «по-человечески»? Да? Так вот – мне это не нужно!
- Тогда чего ты хочешь?
Он поставил ладони на заднюю стенку душевой кабины, по бокам от супруги, которая больше не хотела высвободиться.
Его волосы намокли и облепили лицо, а вымокшая насквозь рубашка липла к коже.
- Мэри. Чего ты хочешь?
Она опустила взгляд на свою левую руку, на безымянном пальце которой поблёскивало белое золото венчального кольца, и провела языком по влажным от воды губам.
Алкоголь, не до конца выветрившийся из крови, всё ещё держал её язык развязанным.
- … Мне осточертело бояться всех и вся. Я устала от того, что боюсь чужих прикосновений. Надоело терпеть косые взгляды других женщин и слушать унизительные речи о том, что я не соответствую статусу своего мужа. Я больше не хочу лгать всем, что ты прекрасный любовник, хотя я даже обнажённым тебя никогда не видела… Чёрт возьми, Дечимо! Я, в конце концов, не хочу думать о том, что мне выпустят пулю в лоб прежде, чем я расстанусь с девственностью!