Это было одновременно хорошо и тягостно, а сейчас, когда появился человек, способный разоблачить его ложь, Савада представлял, насколько мерзким сочтёт его Мэри и после этого ещё больше чувствовал себя невероятным ублюдком.
Даже его врождённый альтруизм в своё время не смог дать убедительной причины, чтобы придумать план получше, даже если стоило бы.
Удручённый мыслями о ближайшем будущем, Тсуна вернулся в комнату затемно, пропустив обед и ужин. Он почти хлопнул дверью, однако вовремя одёрнул себя и тихо прикрыл её, потому как заметил, что Мэ Ри, лёжа спиной к окну и подложив руку под голову, спокойно дремала.
Дечимо постарался как можно тише пройти в комнату, стянул с плеч пиджак, небрежно кинув его на кресло, скинул ботинки и прилёг рядом с супругой, положив руку на её талию. Он с улыбкой вспомнил постоянные причитания девушки и её настоятельные просьбы «не трогать за места скопления жира», а после поддался навеянной атмосфере сантиментов и легко поцеловал Мэ Ри в шею.
- … Тебя снова что-то беспокоит? - хриплым со сна голосом спросила девушка, чуть повернув голову.
- Прости. Я разбудил, - вместо ответа произнёс Тсуна, носом уткнувшись в пульсирующую венку, которой только что коснулся губами.
- Ничего, мне всё равно нужно было собрать вещи, - заспанно улыбнулась девушка, уместив свою ладонь поверх руки Савады, медленно спустившейся на её живот.
- Мне жаль, что приходится отсылать тебя, - негромко пробормотал Дечимо.
- Всё нормально. Я не против компании Ноно. Недавно он и сам просил навестить его. Обстоятельства немного удручающие, но это не страшно.
Мэри повернулась на спину и на секунду прикрыла глаза, притворившись, будто отгородилась от всего мира.
Её левая рука легла на спину толстяка-Феликса, лежавшего на самом краю кровати. В ответ на лёгкие поглаживания кот довольно замурчал, от чего его хозяйка не менее довольно, чем её питомец, заулыбалась.
- А что на счёт моего отъезда сказали остальные? – она склонила голову к плечу Тсуны, который не упустил случая мазнуть губами по её макушке, и прижаться к её лбу щекой.
- Все согласны, что так будет лучше. Гокудера отвезёт тебя, можешь не беспокоиться.
- Я тревожусь вовсе не об этом, - утомлённо возразила девушка. – С вами точно всё будет хорошо?
- Я уже говорил – это не первая и не последняя проблема.
- Ох. Помню я, как ты рассказывал про все свои подвиги, - Мэ Ри усмехнулась. - Тебя послушать, так везде ситуации были почти безвыходными.
- Так оно и случалось.
- Главное, чтобы и в этот раз случилось так же.
- Смотри на это с оптимизмом. Если меня пристрелят в разгаре этого конфликта, ты сможешь распоряжаться моим имуществом.
Судя по тому, как Мэ Ри дёрнулась и с какой яростью взглянула на него, стало ясно – юмор Дечимо она по достоинству не оценила.
Девушка больно стукнула супруга рукой по голове и пнула его ногой в бок, от чего Савада с громким оханьем свалился с кровати.
- Это была жестокая шутка, - обиженно заявила Мэри, и сама слезла с постели, занявшись тем, что откладывала на вечер – начала скидывать вещи в небольшую сумку. – Я ненавижу насилие. Терпеть не могу, когда кто-то из вас возвращается домой раненый. И шутить подобными вещами, когда действительно рискуешь жизнью… даже представить что-нибудь хуже этого трудно…
Мэ Ри уже давно не плакала перед ним, поэтому слёзы, которые зазвенели в голосе, и мелко подрагивающие плечи привели Тсунаёши в замешательство. На сердце стало тяжело и невыносимо болезненный укол совести обжёг ему сердце.
Он поднялся с пола, бесшумно подошёл к Мэри и крепко обнял со спины.
Ей можно было не говорить о своей ненависти к насилию – Тсуна знал об этом.
Хон Мэ Ри была обычной женщиной до мозга костей: она частенько грешила противоречиями самой себе.
Например, Мэри до безумия обожала красивую одежду и украшения, а также тщательно ухаживала за собой и всегда старалась выглядеть опрятно, даже если сидела дома весь день. Однако, вопреки этому, поглощённая чем-то интересным, она забывала и про наряды, и про опрятность, самозабвенно отдавая себя своему занятию.
Она обожала свою удобную кровать и мягкое одеяло с подушкой, но это не мешало ей легко засыпать прямо на полу или за рабочим столом, если он, Тсуна, работал допоздна.
Она любила вкусную еду, однако порой приходилось напоминать ей поесть.
Мэ Ри терпеть не могла насилие и от запаха крови её тошнило. И это совсем не мешало ей обрабатывать боевые раны друзей, частенько возвращавшихся со своих заданий не в добром здравии.
Тсуна с сожалением вспоминал, насколько беспомощным чувствовал себя, когда его жена, тайком от всех остальных взахлёб рыдала у него на плече от того, сколько боли приходилось терпеть её друзьям.
Саваде в жизни не доводилось встречать женщин, настолько слабых, как Мэ Ри – в его мире все девочки, девушки и женщины предпочитали не жаловаться и не говорить о своих тревогах (но даже больше – желали помогать и принимать участие во всём).
Мэри же была хрупкой, уязвимой, да и трусихой в довесок ко всему, о чём она частенько заявляла во всеуслышание, абсолютно не стесняясь своих слабостей.
И вот, сейчас, когда почти подходил момент для расставания, Тсуна глупо и наивно думал – как она выживала всё это время без него?
Теперь он задумывался над тем, насколько сильно сломает Мэри вскрывшаяся ложь, и содрогался в ледяном ужасе.
Хон Мэ Ри ни при каких обстоятельствах не должна была узнать правду о том, как они встретились.
========== Часть тридцать четвёртая. Finita la commedia. ==========
AFTERHOUR – So Divine
I. Двадцать пятое июля. Сицилия. Сиракузы.
Даже просто взглянув на Мэ Ри издалека, любой с уверенностью мог бы заявить, что она буквально изводила себя, сходя с ума от беспокойства. На каждый телефонный звонок девушка реагировала крайне нервно и постоянно накручивала себя, воображая какие-то ужасные события.
Девятый, вынужденный наблюдать за этим одиночным помешательством, был встревожен нервозностью Савады не меньше, чем Мария, которую Тсуна отправил вместе с женой, надеясь, что девочка позаботится о Мэри.
Девушка почти ничего не ела, потому что от страха и волнения у неё сводило желудок и неприятно сосало под ложечкой. Страх неведения оказался сильнее всяких физических потребностей.
Нет, Мэ Ри, разумеется, вела себя учтиво и вежливо, испытывая искренне тёплые чувства по отношению к Ноно и его хранителям, однако они не перекрывали даже сотой доли того ледяного ужаса, который сковывал душу, стоило воображению нарисовать картину похорон кого-то из друзей мужа или же, не дай бог(!) его самого́.
- Синьора, вы сильно исхудали в последние дни. Прошу вас, поешьте хоть чуть-чуть, - со слезами на глазах умоляла помощница кухарки. – Синьор будет недоволен, что вы довели себя до такого состояния, когда увидит вас.
Это был уже четвёртый день их пребывания в резиденции Тимотео… Хотя Мэ Ри не особо зацикливалась на подсчёте дней, как не беспокоилась и о том, в какое время суток засыпала и просыпалась.
Апатии должен был прийти конец. Почему Мария верила в то, что Тсуна и его хранители останутся живы, а Мэри, жена Дечимо, нет?
В дверь временного пристанища Мэ Ри деликатно постучали именно в тот самый момент, когда она, вопреки своему решению, хотела отказаться от завтрака. Мария спросила у молодой хозяйки, можно ли впустить непрошенных гостей, и, дождавшись утвердительного кивка, повернула ручку, позволяя Девятому переступить порог. Старик прошёл к кровати и присел на её край, ладонью потянувшись к голове девушки и пригладив растрепавшиеся волосы.