– Без разницы, – ответил я. – Я уже давно не играл.
– Тогда, вам, наверное, удобнее будет чёрными.
– Должно быть.
Он развернул доску белыми к себе и, после недолгих раздумий, сделал ход конём.
Игра началась и довольно быстро переросла в достаточно напряжённую партию, ибо старик перекрыл мне все возможные ходы. Стоило мне съесть слоном его коня, как я тут же подвергался атаке ферзя и ничего не мог с ним поделать, потому как он был в недосягаемости. Дед явно знал своё дело и оставался при этом совершенно спокойным, в то время, как я даже куртку повесил на стул от жары и прям извертелся весь на нём. Мой заказ принесли минут десять назад, но я к нему даже не притронулся, азарт «боя» поглотил меня, и я судорожно, в буквальном смысле, в поте лица старался просчитать все возможные ходы, хотя и понимал, что на вряд ли смогу выиграть.
– И много людей соглашаются с вами сыграть? – решил я хоть как-то разрядить обстановку.
– Знаете, – прокашлялся от длительного молчания старик, – вы первый за эту неделю.
Он улыбнулся.
– Если б вы знали, как я счастлив!
– От того, что я проигрываю? – съязвил я.
– Ну, что вы? – дед искренне удивился. – Просто, как вам сказать… мы ведь с вами совершенно незнакомы, и с мое стороны будет как-то неприлично так много о себе говорить, но…
– Да ладно вам! – перебил я его, делая очередной ход.
– Знаете, я остался совершенно один, – начал старик, и голос его стал грустнее, но от этого же мягче. – Мои дети уже давно умерли, понимаете, нехорошо это, когда родители хоронят своих детей, значит Бог за что-то наказал, знать бы только за что?.. Сын погиб на войне двадцать лет назад, у дочери тромб оторвался пять лет назад…
Я заметил, как его глаза стали влажными, но он моргнул и долго держал их закрытыми, видимо, чтобы затянуть подступавшие слёзы обратно.
– И жена умерла год назад…, – продолжил старик, делая ход. – Представляете, я просыпаюсь утром, включаю телефон – ни сообщений, ни звонков пропущенных, и в доме так тихо-тихо…
– Что же тут плохого? – спросил я.
– Да понимаете, вы молоды, вам сейчас нравится одиночество, а когда ты уже пожил, то понимаешь насколько привык к людям, особенно близким, и как без них, всё-таки тяжело… Просто даже поговорить не с кем, кроме официантов и продавцов в магазинах, вот я и сижу здесь, потому что я уже просто не знаю, что делать… Только кому я нужен со своими шахматами, ещё и старый? У всех же свои дела, свои заботы, я им, честно говоря, завидую, ведь их, наверное, кто-то ждёт….
– Грустно, однако, – нашёлся я что-то сказать. – А почему бы вам не завести собаку, например?
Дед улыбнулся.
– Знаете, я думал об этом, это было бы замечательно, да, боюсь, помру, а что тогда с ней станет? В приют заберут, усыпят – грустно всё как-то…
Старик потёр пальцами глаза, которые снова стали влажными и немного покраснели.
– А тут вы ко мне сели, да ещё и сыграть согласились, – продолжил он веселее, – знаете, как приятно, что я хоть с кем-то ещё общаюсь, кроме официантов и продавцов? Прям, как будто и не такой одинокий!..
– Понимаю, – улыбнулся я, делая жалкую попытку напасть на короля ферзём, понимая, что сейчас буду съеден ладьёй.
– Ну, зачем же так? – усмехнулся дед. – Вы же можете мне сейчас мат поставить! Поставьте ферзя рядом и всё, мне некуда от него деться.
И действительно, я совершенно не замечал, что у меня ещё целая ладья и слон живые, которые, к тому же, блокировали его королю ход.
– Да нет, – ответил я. – Сглупил, так сглупил, чего уж тут?
– Ваше право, – снова улыбнулся старик и протянул мне свою шершавую руку. – Сойдёмся на ничье?
– Конечно, – ответил я, протягивая руку в ответ.
Я посмотрел на время, понимая, что просидел почти два часа, о чём я сообщил своему оппоненту.
– Как же быстро время летит! – сказал он. – Пожалуй, и я пойду домой после такой-то партии.
Старик подмигнул мне и стал собирать фигуры.
Мы вышли одновременно и пошли в одну сторону сквозь совсем тёмные улицы и по мокрому асфальту, в лужах которого, отражались фонари. Я немного помялся, но в итоге спросил:
– Если вы где-то здесь живёте, то я могу к вам завтра прийти и сыграем?
Глаза деда буквально сверкнули в темноте, а на лице засияла улыбка, которую, пожалуй, можно было сравнить с детской.
– Да, конечно! Я буду только рад! Вы не представляете насколько я вам благодарен! – ответил старик бодрым голосом.
– Значит завтра к полудню приду.
– Договорились!
Мы дошли до обычной оранжевой многоэтажки и остановились у одного из подъездов. Он сказал мне свой этаж и квартиру, вновь пожал мне руку и поднялся по ступенькам. Старик обернулся ко мне у двери, в глазах его виднелась печаль, но на лице была улыбка: