Будто притянутый за ниточку, старик приблизился, взял руку Джорджии и поднес к губам. Джорджия с трудом сдержала дрожь отвращения, поскольку его ладонь оказалась сухой, тонкой и холодной, как у ящерицы.
– Сегодня вечером вы увидите здесь весьма интересных людей, мисс Гроув, – продолжила хозяйка. – Не считая вашей гостьи, разумеется. – Она наклонилась, и сразу же голова старика качнулась на тощей, черепашьей шее. – Испанский посол везет свою компанию. Мы ожидаем мистера Лиминга – банкира, вы знаете. И, полагаю, приедет леди Малкасл. Надеюсь, наше заведение вам нравится, миссис Стрейнджуэйс, – та его часть, которую вы уже увидели?
– О да, оно очаровательно. – И неожиданно Джорджия добавила: – Однако ужасно жарко, вы не находите?
В свое время ее знаменитая прямота разнесла вдребезги много масок, но на двух людей, стоявших перед ней, она не произвела никакого впечатления.
– Мой муж плохо переносит холод. Он еще не привык к нашему климату, – объяснила женщина.
После нескольких минут натянутой беседы мадам Альварес удалилась. Старик, не проронивший до сих пор ни слова, внезапно улыбнулся Джорджии – улыбка исказила его лицо, будто слишком туго натянули пергамент, – и проследовал за своей женой.
– Боже милостивый! – воскликнула Джорджия, когда пара покинула комнату. – Что это за уродливая старая марионетка?
Элисон захихикала:
– Я же говорила тебе, что атмосфера тут интересная. Он – владелец. Или я должна сказать – муж владелицы? Он потерял свои поместья в Испании. Во всяком случае так говорят, и это объяснение не хуже любого другого. Как тебе мадам?
– Смесь Севильи и Сербитона[4], – язвительно отозвалась Джорджия. – Она выглядит недовольной, несмотря на свои якобы благородные манеры.
– И ты будешь вести себя так же, если выйдешь замуж за самую старую черепаху в зоопарке. Тем не менее нас ждут свои утешения. Вероятно, сегодня сюда заглянет Питер.
– Кто он такой?
– Питер Бретуэйт.
– Никогда о нем не слышала.
Бирюзовые глаза Элисон округлились.
– Моя дорогая! Ты не читаешь газет? Питер Бретуэйт – главная опора Англии в предстоящей борьбе, блистательный молодой Д’Артаньян крытых стадионов, Мекка школьников, охотящихся за автографами…
– Объясни, о ком ты говоришь?
– О Питере Бретуэйте. Игроке в крикет. Английском бэтсмене[5].
– Ясно, – кивнула Джорджия, чувствуя себя разочарованной. – По-моему, я о нем что-то слышала. Он вроде любитель.
– Нет, Питер профессионал. Но пусть это тебя не огорчает. Он один из основных моих любимцев.
– Профессионал? Что он тогда делает в этой престижной дыре?
– Понимаешь, его приняли, – туманно ответила Элисон.
Повлияла ли на ее нервы духота или сказалась долгая утренняя прогулка, но все чувства Джорджии необычайно обострились. Еда за ужином была великолепной, а старший официант, без сомнения, проинформированный о цели пребывания здесь Элисон, – весьма внимательный. Однако было в этом клубе что-то неуловимое для Джорджии. Его атмосфера подавляла. Большинство гостей – трудно было подобрать другое слово к постоянным клиентам царственной мадам Альварес – относились к обычной беспокойной публике, ищущей удовольствий; но было несколько таких, кого Джорджия не могла отнести ни к какой категории. Например, лысый мужчина, который сидел в одиночестве за столиком в углу, чей внимательный взгляд она периодически ловила на себе. Наверняка она уже где-то видела этого человека раньше. Среди всех этих гладких, пустых лиц он выделялся, как живой человек в музее восковых фигур. Были и другие: люди, кого Джорджия не ожидала встретить в такой привилегированной компании. Она уже собралась отпустить по этому поводу замечание, когда Элисон кивнула в сторону двери и сказала:
– Вон Питер.
Популярный игрок в крикет оказался не совсем таким, каким представляла Джорджия. Коренастый, львиная грива волос, широкое лицо, казавшееся мальчишеским и энергичным, ни малейшего признака избалованности. Проходя мимо их столика, он улыбнулся Элисон, и Джорджия ощутила воздействие его обаяния, как удар электрическим током. Она почувствовала присутствие природного магнетизма. Несмотря на несколько приветственно поднятых рук, Питер Бретуйэт сел за столик в одиночестве.
– Разве он не милый? – спросила Элисон.
– Он совершенно очевидно живой, чего нельзя сказать о большинстве… Кстати, а кто это вон там?
Джорджия указала на лысого мужчину, который теперь рассеянно писал что-то на обороте меню. Элисон его не знала. И поинтересовалась у старшего официанта.
4
Сербитон – деревня, включенная в состав Лондона только в 1894 году. Джорджия намекает на вульгарность манер мадам Альварес при внешнем подражании испанской знати.