Второй солдат остался в коридоре. Еще один мальчишка в плохо подогнанной форме, с винтовкой, которая была почти с него ростом. Хассель вспомнил, что его фамилия Шмидт. Он уже немного говорил по-гречески. Лучше, чем он сам. Похоже, у парня неплохие способности к языкам. Хассель приказал ему войти.
– Скажи этому человеку, что я хочу знать имена руководителей группы, спланировавшей нападение на гарнизон. – Он строго посмотрел на хозяина таверны, надеясь, что его взгляд добавит веса словам, которые тому переведут. – И еще, если он не назовет этих людей, у меня не останется другого выхода, кроме как передать его в СС. Скажи, что там его будут пытать. Постарайся объяснить доходчиво. В конце концов мы все равно добьемся его признания. Но в отместку многие люди будут расстреляны. Убедись, что до него дошло. Мужчины, женщины и дети.
Хассель подождал, пока его слова переведут. Греческий язык солдата был не идеален, поэтому перевод занял много времени. По возросшему страху в глазах пленника стало ясно, что смысл сказанного он понял.
– Теперь переведи, – продолжал Хассель, – что, если он назовет имена руководителей и скажет, где они прячутся, даю честное слово, что никаких ответных действий не последует. Объясни ему, что я понимаю, о каком нелегком решении идет речь, но лучше пусть будут расстреляны несколько человек, которые знали, на что шли, чем несколько сотен невинных. – Помолчав, Хассель добавил: – У него есть один час, чтобы принять решение.
Этот час Хассель провел у себя в кабинете. Он объяснил непонимающей Юлии, что это был единственный способ примирить долг и совесть. Если удастся сдать Бергену руководителей Сопротивления, может, тот и не станет применять репрессии. Пожалуй, это лучший из возможных вариантов.
Конечно, Юлия не понимала, что он говорит, но, когда он стоял у окна, она подошла к нему и прижалась, сплетя свои пальцы с его пальцами.
Прошел час, Хассель спустился в подвал. Хозяин таверны назвал ему одно имя, но это имя – Меткас, – насколько понимал Хассель, вполне могло удовлетворить штандартенфюрера Бергена. Меткас прятался в монастыре Кафарон.
Хассель приказал немедленно построить отделение солдат. Прибыв в Кафарон, солдаты рассредоточились вокруг монастыря, а Хассель проехал через главные ворота. Кроме Меткаса там был еще один юноша – сторожевой, но он заснул, и их обоих взяли в плен без единого выстрела. В Вафи их поместили в тот же подвал, где уже находился хозяин таверны.
Это оказалось ошибкой. Ночью Меткас голыми руками забил хозяина таверны до смерти.
«Антуанетта» уже стояла на якоре в маленьком порту Фрикес, когда туда прибыли транспорт и солдаты капитана Хасселя. Сам капитан явился к штандартенфюреру Бергену. Его временный штаб на время эвакуации расположился в обычном доме. Когда Хассель дошел в своем докладе до роли Юлии Заннас, помешавшей плану партизан убить его, он особо подчеркнул, что, если бы не она, его наверняка уничтожили бы.
Берген посмотрел на него с холодным презрением:
– Капитан, а вам не приходило в голову, что без участия этой девушки вас было бы не так легко заманить в ловушку?
– Согласен, штандартенфюрер, – послушно ответил Хассель, вытянувшись по стойке «смирно». – Однако, если мне будет позволено…
– Молчать! – Поджав тонкие губы, Берген поднялся и обошел вокруг стола. – У меня нет ни малейшего желания выслушивать ваши жалкие объяснения. Можете быть уверены, капитан, что, как только мы прибудем в Патрас, за ваши действия на вас будет наложено дисциплинарное взыскание. Где сейчас находится Меткас?
– Под охраной, в соседнем доме, штандартенфюрер.
– Доставьте его и второго арестованного на корабль. А девушка? Полагаю, вы привезли ее с собой?
Нерешительно помолчав, Хассель все-таки ответил:
– Так точно, штандартенфюрер.
– Надеюсь, вы не вообразили, будто мы возьмем ее с собой, когда будем уходить?
– С вашего разрешения, штандартенфюрер. Ее нельзя оставлять здесь после того, что она сделала. Я почтительно прошу, чтобы ее переправили на материк.
– Я отказываю вам в вашей просьбе, – злорадно ухмыльнулся Берген. – Неужели вы думаете, что меня волнует будущее вашей крестьянской шлюхи? Она должна быть счастлива уже потому, что я не приказал расстрелять ее. А со своими соотечественниками пусть разбирается сама. Я абсолютно уверен, что они поступят с ней так, как следует. А сейчас немедленно займитесь подготовкой к эвакуации.
Хассель понял, что теперь у него нет выбора. Если он будет продолжать просить за Юлию, то ее попросту могут расстрелять.