Неделю спустя позвонила Ирэн и, к моему удивлению, сообщила, что забирает отца из больницы, – он пробыл там всего полмесяца.
– Доктора рекомендуют ему побыть еще, – сказала она, – но он и слышать не хочет об этом.
У меня было такое ощущение, что она что-то недоговаривает. Я чувствовал ее нерешительность. На мой вопрос, как у них дела, она односложно ответила, что все в порядке, и опять спросила, когда я приеду.
– Через пару недель, – пообещал я. – Даю слово.
Положив трубку, я взял листок с номером, который мне оставила Алисия. Я долго смотрел на него, потом скомкал и выбросил в мусорное ведро.
3
Самолет приземлился в полдень по греческому времени, спикировав над Ионическим морем к сожженным жарким солнцем холмам. Он несколько раз ощутимо подпрыгнул на взлетно-посадочной полосе и замер рядом с двумя истребителями времен Второй мировой войны, стоявшими на площадке возле ангара.
Молодая женщина в соседнем кресле с облегчением вздохнула и, заметив мой взгляд, смущенно улыбнулась.
– Ужасно не люблю летать, – призналась она, отпуская подлокотник между нами, за который она держалась побелевшими от напряжения пальцами.
Ее подруга тем временем смотрела в окно, выискивая хоть что-то, напоминавшее картинки из рекламных туристических брошюрок о Кефалонии.
– Похоже, снаружи жарко. – Все, что она смогла сказать. Такое впечатление наверняка было вызвано скромным зданием аэровокзала из стекла и бетона и невыразительными горами на горизонте.
– Вокруг Ликсури красивые пляжи, – заверил я их.
– Вы тоже там отдыхаете? – спросила моя соседка.
– Нет, я лечу на Итаку, – ответил я.
– Ах да, вы говорили. Это рядом с Ликсури?
– Соседний остров. Можно добраться на пароме.
Она выглядела немного разочарованной.
– Жаль, мы могли бы встретиться. Посидеть в кафе и все такое.
Она откровенно посмотрела мне прямо в глаза, осмелев от бесплатной водки. Ей не было еще и тридцати. Довольно привлекательная, с короткой стрижкой, она чем-то была похожа на фею и немного напоминала Алисию. Эта мысль обожгла меня острой болью утраты. Уже прошел месяц, как она ушла. Однажды я увидел ее в ресторане с незнакомым мужчиной и поспешно ретировался, прежде чем она меня заметила. Прослушивая сообщения на автоответчике, я узнал ее по нерешительному молчанию. С замирающим сердцем я ждал, что она скажет.
– Это я, – раздался наконец ее голос, потом опять наступила продолжительная пауза, и она повесила трубку. Я проверил, звонила ли она еще, но других звонков не было, и больше я ничего о ней не слышал.
Табло «Пристегните ремни» надо мной погасло, и я выбросил Алисию из головы. Люди вокруг встали со своих мест и принялись доставать с верхних полок вещи. Выйдя из самолета, мы внезапно попали в настоящее пекло, в сравнении с которым июньская Англия казалась прохладной и серой. Под безоблачным небом мы шли по дорожке к зданию аэровокзала, и я почувствовал, что моя спина уже взмокла от пота.
Попрощавшись с девушками, я взял сумку и вышел на улицу, чтобы поймать такси до Евфимии. На стоянке толпились прибывшие с багажом. Они перемешались с туристами, уезжавшими домой, которые только что покинули целую вереницу автобусов. Несколько человек сидели на низком ограждении, в последний раз подставляя солнцу оголенные коричневые или ярко-красные тела.
Аэропорт находится в западной части острова, а Итака была с противоположной стороны. Туда ходил паром из порта на восточном побережье острова. Дорога пролегала высоко в горах, над плодородными долинами, мимо оливковых рощ и виноградников. Водитель все время предлагал мне остановиться и попробовать местного вина. Я отказывался, и в конце концов он оставил меня в покое и весь остаток пути не переставая курил.
В Евфимии выяснилось, что мне придется целый час ждать парома на Итаку, поэтому, чтобы скоротать время, я зашел в ближайшее кафенио – местную таверну – выпить кофе. Городок раскинулся на склонах невысоких холмов, окружавших красивую бухточку. Вереница яхт стояла у пирса, где мальчишки ловили рыбу, а несколько местных жителей курили сигареты и разговаривали. Я почувствовал, как жизнь, словно переключая скорость, замедляется под лучами раскаленного солнца. Когда подошел паром, я хотел расплатиться, но поздно вспомнил, что не обменял английские деньги на евро. Хозяин кафенио пожал плечами, отмахнувшись от моих фунтовых монет:
– В другой раз. В другой раз.
Поблагодарив его, я мысленно отметил, что надо не забыть зайти сюда, когда буду возвращаться.
Кроме меня на Итаку ехали еще человек двадцать. Когда паром вышел из бухты, показалась цель нашего путешествия – подернутые дымкой скалы походили на спящее морское чудовище. Яркие краски ландшафта напомнили мне, как меня привозили на этот остров в детстве. На поверхности неправдоподобно голубого моря серебрилось отражение солнца. Кефалония с ее голыми коричневатыми прибрежными скалами осталась позади. Берег Итаки выглядел сравнительно пышным из-за темно-зеленой растительности. Я сидел на верхней палубе и размышлял о том, что ждет меня по приезде.
После того как отца выписали из больницы, он еще быстрее пошел на поправку. По словам Ирэн, он отдыхал и питался правильно, позволяя себе только полстакана вина в день – за обедом. Разговаривая с ней, я отметил, что ее голос звучит напряженно, но списал это на беспокойство за отца и на его капризы. Теперь отец, как и прежде, разговаривал по телефону с некоторым гонором. Я продолжал заверять его, что скоро приеду, но никогда не называл точной даты. По-моему, имело смысл ехать, когда он совсем окрепнет; он был несколько разочарован, но не стал настаивать. Мои планы резко изменились два дня назад, после того как в пять часов утра позвонила Ирэн. Я еще не совсем проснулся, но по ее голосу понял – что-то произошло.
– Ирэн, что случилось? – спросил я, сидя в постели и пытаясь понять, который час.
– Твой отец, Роберт…
Я крепко сжат трубку, опасаясь, что сейчас она сообщит о новом сердечном приступе, но вместо этого услышал:
– Он исчез.
– Исчез? Что ты имеешь в виду?
– Вчера рано утром он ушел из дому, раньше, чем я проснулась. И с тех пор его никто не видел.
Я спустил ноги с кровати. Интересно, как можно исчезнуть на таком маленьком острове, как Итака?
– Он что, уехал с острова? – спросил я первое, что пришло в голову. Может, он уехал на Кефалонию, чтобы затем улететь в Англию? Я даже взглянул на дверь, словно в любой момент могли позвонить.
– Скорее всего нет, – ответила Ирэн. – Никто не видел, чтобы он покупал билет на паром, а его автомобиль полиция обнаружила у пирса, где швартуются яхты.
– Постой. Полиция?
– Да. Я обратилась в полицию, когда он вечером не вернулся домой. С ним могло что-то случиться.
К этому времени я уже совсем проснулся и попытался рассуждать логически:
– Не вешай трубку. Ты говоришь, его машина была на пристани. А лодка?
– «Ласточка» на месте.
– По идее, он должен быть где-то недалеко от автомобиля.
– Полицейские опросили всех, но никто его не видел. – Она помолчала, а когда заговорила, ее голос дрожал. – Теперь они ищут в самой бухте.
Я понял, что Ирэн напугана: у отца мог случиться еще один приступ. Пытаясь успокоить ее, я говорил, что он обязательно найдется, но сам уже просчитывал, как быстро смогу приехать туда. В конце разговора я пообещал, что возьму билет на ближайший рейс. Позже выяснилось, что на этот и следующий день чартерным рейсом вылететь не удастся. Я заказал билет, надеясь, что отец найдется еще до моего вылета. Однако, когда перед самым отлетом я позвонил из Лондона, никаких новостей не было. Отца искали уже три дня.
Когда паром подходил к маленькому порту Писо-Аэтос на западном побережье Итаки, я высматривал на берегу Ирэн. С тех пор как я был здесь в последний раз, почти ничего не изменилось. Обычная пристань и два небольших домика у подножия холма. Среди встречающих я заметил Ирэн. Я узнал ее без труда, хотя не видел уже много лет. Ее по-прежнему стройную фигурку облегало светло-зеленое открытое платье. Мне припомнилось, что она младше отца на двадцать лет. Когда я учился в школе, во время каникул пару недель я всегда проводил с ними. В мои пятнадцать Ирэн было чуть больше тридцати, и тогда меня удивляло, что она нашла в моем отце, чья талия уже начала расплываться. Ирэн старалась быть со мной ласковой, а я в пылу юношеского самомнения неверно понимал ее доброе отношение, увлекаемый безудержными сексуальными фантазиями. Сын, наставивший рога собственному отцу, – греческая природа вполне располагала к этому.