Когда мы уходили из кафе, то обнялись и пожелали друг другу всего хорошего. Провожая ее взглядом, я почувствовал ноющую боль сожаления.
А теперь я опять вернулся на Итаку, на праздник Панагии. Мы с Ирэн сидели за столиком у кафенио на площади, толпа склонила головы, пока священник произносил благословение. Статуя Панагии находилась в кузове грузовика. После того как ее подняли с «Антуанетты», ее отреставрировали, и, хотя улыбка Девы Марии по-прежнему была проникнута глубокой печалью, свежие краски делали ее не столь меланхоличной.
Я оглядывал людей, надеясь увидеть Алекс. Ирэн говорила, что она тоже на острове: несколько дней назад ее видели с Димитри. Когда я наконец заметил ее, они были вместе – разговаривали, держась за руки. Увидев их вместе, я почувствовал внутри ужасающую пустоту. Алекс выглядела великолепно: ее кожа медового цвета, казалось, светилась. Алекс счастливо улыбалась, но потом на мгновение отвлеклась, и ее взгляд беспокойно пробежал по толпе. Заметив меня, она замедлила шаг, затем повернулась к Димитри и что-то сказала ему. Его улыбка погасла, едва он посмотрел в мою сторону. А она уже шла ко мне, и я встал, чтобы поприветствовать ее.
Я успел позабыть ее удивительные глаза и на секунду растерялся, не зная, что сказать.
– Мой отец не дожил до этого дня! – наконец произнес я, жестом обводя толпу.
Алекс улыбнулась:
– Будешь участвовать в шествии?
Крестный ход во главе с Панагией направлялся в Кафарон. Погода была довольно жаркой для осени, поэтому путь предстоял не из легких, но я еще раньше решил, что совершу это паломничество.
– Хотелось бы. А ты?
Алекс кивнула:
– Если хочешь, можем пойти вместе.
Я посмотрел на Димитри, разговаривавшего со своими знакомыми. Конечно, я многому научился, но Рим не сразу строился.
Алекс проследила за моим взглядом:
– Я имела в виду, только мы с тобой.
Я удивился:
– Я думал…
Она покачала головой:
– Знаешь, Димитри сказал мне…
– Что?
– …он не собирается связывать свое будущее со мной – беспокоится о своем бизнесе.
– И поэтому вы не можете быть вместе?
– Да. – Алекс снова покачала головой. Больше она ничего не сказала, но сердце у меня забилось сильнее.
– Я с удовольствием пойду с тобой в совместный поход. – Я протянул ей руку, но она заколебалась.
– Есть еще одно, о чем ты должен знать. В ту ночь, когда я осталась у Димитри…
– Это не имеет значения!
Она опять замотала головой:
– Нет, имеет. Хочу, чтобы ты знал. Я пошла к Димитри, чтобы рассказать ему о тебе. И еще потому, что, наверное, не была уверена в своих чувствах. Когда он сказал мне, что совершил ошибку, я растерялась. Не знаю, что со мной произошло… но я спала с ним. – Она испытующе посмотрела на меня. – Понимаешь?
– Да, – сказал я. – Надеюсь, что да.
Дорога до монастыря Кафарон была долгой и утомительной. Поначалу, пока процессия выходила из города, направляясь по извилистой дороге вдоль берега, люди разговаривали и смеялись, дети бегали вокруг и играли. Когда мы проходили пляж в заливе Молоса, многие, у кого были с собой полотенца и купальные костюмы, останавливались передохнуть и искупаться. Затем мы продолжили путь, но кто-то из пожилых людей и маленьких детей дальше не пошел. Остальные вели себя спокойнее, экономя силы для горы, хотя хорошее, сердечное настроение не покидало людей.
Время от времени к нам подходили люди и говорили несколько слов Ирэн, улыбаясь и кивая Алекс и мне. Отдыхавшие у дороги женщина с мужем и двумя детьми поднялись, когда мы проходили мимо, и присоединились к нам.
– Kalimera, – сказал мужчина, и женщина тоже негромко произнесла какое-то приветствие. Они немного поговорили с Ирэн, вежливо задавая ей вопросы. Когда они опять отстали, то пожелали нам доброго пути.
Наконец мы дошли до монастыря. Панагия заняла свое законное место, и началась служба. По окончании ее мы подошли к Феонасу, ожидавшему нас с автомобилем, чтобы отвезти обратно в город. Когда мы приблизились, он, с непроницаемым, как всегда, выражением лица, снял солнцезащитные очки.
– Kalimera, Алекс, – сказал он, сдержанно кивнув мне.
Мы не поехали прямо в Вафи, а сделали крюк к участку, где возле Платритиаса проводились раскопки. Проезжая мимо залива Полис, я почти ожидал увидеть яхту Курта. Разумеется, ее там не было. Курт вернулся в Германию, но собирался приехать на открытие музея, который начали строить на Итаке. В нем предполагалось разместить предметы искусства, которые уже начали находить на месте храма Афродиты.
Фундамент музея был заложен, строительная площадка обнесена забором от посторонних глаз и от вторжения любопытных на территорию раскопок. Мне сказали, что обязательно установят мемориальную доску, подтверждающую участие отца в обнаружении храма. Останки капитана Хасселя и партизана Меткаса перезахоронили на кладбище на ближайшей горе.
Ирэн и Феонас остались возле автомобиля, а мы с Алекс рука об руку пошли прогуляться. Пыль с тропинки клубилась под ногами. Солнце все еще припекало, но в тени оливковых деревьев было приятно. К западу и востоку от храма только море поблескивало серебристой синевой. Запах дикой мяты наполнял воздух. Я сказал, что ездил в музей в Аргостоли посмотреть на статую Афродиты, которая временно выставлялась там.
– Жаль, что отец не увидел ее.
– Он знал, где она. А это тоже не мало!
Я размышлял о том, как это несправедливо: половину жизни отец искал храм, и как раз когда вплотную подошел к открытию, которое потрясло бы археологический мир, у него отняли это мгновение славы.
Я вспомнил, как поразило меня живое лицо Афродиты. Его выражение излучало чувство доброжелательной насмешливости и плотскую любовь. Великолепно изваянная, ее обнаженная фигура сохранилась почти идеально.
– Я не мог не сравнить ее с Панагией, – сказал я.
– И как тебе? – спросила Алекс.
– Панагия строгая и целомудренная, но у нее скорбное выражение лица, почти тоскливое. Это словно ее мнение о человечестве.
– А как Афродита?
– По-моему, она посмеивается, – сказал я, – но сочувственно. Словно ей нравится все, что она видит, безо всяких прикрас, а Панагия хочет, чтобы человечество стало совершенным. Она разочаровалась в нас. – Я взял Алекс за руку, и мы пошли обратно к машине. – Это все к тому, что мы снова напортачили, да?
– Наверное, – усмехнулась Алекс.
Мы остановились и повернулись друг к другу.
– Хотел бы я сказать, что никогда не повторю своих прежних ошибок, – сказал я. – Но вряд ли это у меня получится?
– Это ни у кого не получается, – засмеялась Алекс.
И тогда я подумал, что, вопреки всему, у нас все получится и все будет хорошо. Я обнял ее, и мы поцеловались.
В глубине души я надеялся, что отец видит нас.
Примечание автора
Многие места, описываемые в этой книге, существуют на самом деле, но почти все остальное – вымысел. Первоначальная идея романа была навеяна моим отдыхом на острове Итака несколько лет тому назад. В деревне Фрикес есть мемориальная доска, вделанная в скалу рядом с гаванью, в память о нападении партизан на германский корабль «Антуанетта» во время Второй мировой войны. Хотя я использовал этот эпизод в книге, участники и сами события, какими они описаны в романе, полностью вымышлены. Я хотел бы подчеркнуть, что описание оккупации острова в книге является сугубо моим сочинением.
Итака считается родиной гомеровского героя Одиссея, но, насколько мне известно, Гомер не упоминает о храме, посвященном Афродите.
И наконец, описание острова, его нынешнего вида и красоты не в полной мере отдает ему должное. В действительности Итака является неиспорченной жемчужиной природы. Я хотел бы поблагодарить жителей Итаки за теплый прием, которым я наслаждался во время двух моих поездок туда.