Словно в солнечных горячих лучах Хриса купалась в устремленных на нее зачарованных взорах возлюбленного и ощущала трепетной кожей их пылкие прикосновения. И это волновало ее, делало еще прелестней, и еще ярче разгорался румянец у нее на щеках, блестели смущенной улыбкой ее жемчужные зубы.
Мягким движением Хриса запрокинула руки и сняла с шеи тонкую, как паутина, золотую цепочку с ладанкой, усыпанной цветными каменьями. Но это была не ладанка, а крохотный флакон искусной работы для заморских благовоний, которые отмеряются покупателю каплями, но оплачиваются обычно золотыми талантами, и даже человеческими жизнями. Этот флакон с его драгоценным содержимым был доставлен прекрасной спартанке из далекой Аравии, из провинции, которая получила прозвание Счастливой благодаря торговле этим редким и дорогим товаром.
Ни в одной другой стране, кроме Аравии, не растут ладан, мирра, кассия и кинамомон. Но все эти благовония, за исключением мирры, аравитяне добывают с величайшим трудом. Чтобы получить ладан, они сжигают стирак, который ввозят в их страну финикияне: ведь деревья, дающие ладан (ладаноносная босвеллия), стерегут крылатые змеи, маленькие и пестрые, которые ютятся во множестве вокруг каждого дерева. От этих деревьев их нельзя ничем отогнать, кроме как курением стирака. Так аравитяне добывают ладан, а чтобы добыть кассию, они обвязывают все тело и лицо, кроме глаз, бычьими шкурами и разными кожами и в таком виде отправляются за ней. Растет она обычно в мелком озере и вокруг него, а в этом озере водятся крылатые звери, очень похожие на летучих мышей и ядовитые. Они испускают громкие крики и стаями нападают на людей, которым приходится отгонять их и таким образом срывать кассию.
Еще более удивительным образом аравитяне добывают кинамомон. Где он растет, и какая земля порождает это удивительное растение, они и сами не знают. По их рассказам, большие, хищные птицы приносят эти сухие полоски коры в свои гнезда, слепленные из глины на кручах гор, куда человеку добраться невозможно. И тогда аравитяне для добывания кинамомона придумали такую уловку. Туши павших быков, ослов и других вьючных животных они разрубают на куски и привозят в эти места. Сваливши мясо вблизи гнезд, они затем удаляются. А птицы слетаются и уносят куски мяса в свои гнезда раз и другой, и третий, пока гнезда, не выдержав тяжести, не обрушатся на землю. Тогда люди возвращаются и собирают добычу.
Но и это была только часть тех веществ, которые составляли содержимое крохотного флакончика. Благоуханные масла десяти сортов — фиалки, лотоса, нарциссов, карликовой пальмы, белого жасмина, лилий, мирты, майорана и померанцевой корки в строго отмеренных долях придавали снадобью тот изысканный аромат и силу, ради которых тысячелетиями брели караваны верблюдов, корабли бороздили просторы морей, гибли люди.
Хриса отняла крышку с вделанным в нее драгоценным камнем, и густая, янтарная цвета капля задрожала у ней на пальце, расточая вокруг тонкий, волшебный запах.
Она провела себя ладонью между грудей, и ноздри ее наполнились сладкой негою. Томная дымка медленно заволокла прекрасные глаза Хрисы. С мерцающей на губах улыбкой она протянула драгоценный флакон возлюбленному, и он радостно вспыхнул, угадывая ее желание. Они молча опустились на изумрудный, пышный ковер из вечнозеленых мхов, и Асамон с бесцеремонным неведением варвара вылил содержимое флакона себе на ладонь. Затем, встав на колена и замирая сердцем, он прижал ее к груди возлюбленной, так что янтарные ручейки, благоухая, поползли из-под ладони в стороны по мягкой, словно лист мастикового дерева, и нежной, как сирийские шелка, коже.
Не желая потерять ни одной капли драгоценного масла, Асамон медленно провел рукою вниз по трепетно вздрогнувшему животу, по упругим, золотистым от солнца бедрам возлюбленной, вокруг тонкой, чувственной талии.
Легкие, скользящие прикосновения его ладони возбудили в ней сладкую истому, а когда он коснулся тяжелых, словно драгоценные чаши с яркими рубинами, замерших в ожидании грудей, крупная дрожь пронзила прекрасное тело Хрисы, и с уст сорвался сладострастный, мучительный стон.
Томясь желанием, Асамон сорвал мокрый после купания хитон и вылил последние капли из флакона на себя. Растер их, чувствуя, как волшебное зелье горячо проникает через кожу в кровь, сладко кружит голову. В помраченном сознании еще скользнула слабая мысль, что едва ли простым смертным подвластно составление таких чудодейственных снадобий, но он не успел додумать начатого. Безумная страсть внезапно обуяла обоих, столь опрометчиво злоупотребивших содержимым флакона, и бросила со стенаниями в неистовые объятия друг друга…